— Ну и езжайте тогда на лошади! — с этими словами она, приняв помощь лакея, села в карету и начала с особым рвением изучать невероятно увлекательные записи.
Ландор и Адрио отлично знали уровень увлекательности отчетов и усмехнулись. В окошке дверцы показалась моська Ландора.
— Не обижайся, — сказал он. — Просто погода отличная.
По ответному взгляду, полному наигранной обиды и нарочито плохо скрываемой игривости, он понял, что все в порядке, и пошел к стражнику, чтобы взять у него лошадь.
Через минуту Ландор, Адрио и еще пятеро стражников скакали на лошадях рядом с каретой, в которой Пенелопа перебирала записи, а напротив нее, как на иголках, сидело двое стражников, которые «одолжили» лошадей.
Несмотря на то что сейчас был первый месяц лета, на улице не было жарко — где-то 15-18 градусов. Причиной этого был внезапно накатившийся сезон дождей, благодаря которому напитанные влагой деревья и растения еще больше озеленили Дельфиниум и окружающие территории.
Пенелопа отсортировала отчеты и прочие документы, как ей удобно, выдохнула, как будто ознаменовав окончание еще одного важного дела, и умиротворенно улыбнулась. Затем она выглянула в окошко. Работа в правительстве была тяжелой, частично нервной, иногда с ненормированным графиком, но, несмотря на это, она ей нравилась: всегда есть чем заняться, возможность решения организационных и других дел государственной важности, особый уровень ответственности. Пенелопа чувствовала себя частью большой многоуровневой системы, в которой она еще, помимо прочего, занимала руководящую должность. Эта нагрузка была для нее вызовом и способом потратить энергию, проявить и отстоять себя. Определенно, девушка была довольна своей работой. В обоих планах.
Приятные дуновения ветерка, развивающиеся из-за этого волосы, красота улочек и домов, весело переговаривающиеся люди заряжали Ландора энергией. Он радостно скакал, рассматривая окружающий мир, пестрящий разными красками, и ни о чем не думал.
Адрио, которому до сих пор тяжело переносить официальные встречи — этикет, вся эта атмосфера наигранности и официоза ему были чужды, — также был рад вернуться в уютный для него мир свободы и простоты. Он погладил лошадь по шее, ощутив ее жесткую шерсть, и умиротворенно улыбнулся. Вдруг ему дико захотелось промчаться галопом по чистому полю или по лесной дороге, ощутить чувство полета, скорости и свободы.
Думая о своем, друзья молча преодолели большую часть пути.
— Евграф, — вдруг задумчиво произнес Адрио, наконец-то нарушив молчание, — знакомое имя.
Ландор на скаку удивленно посмотрел на друга.
— Конечно, знакомое. Ведь он был старшекурсником в нашей академии, и вы часто общались. Помнишь, его наградил директор за особые достижения в области ботаники? Он тогда еще запнулся о ступеньку и чуть не свалился в оркестровую яму.
— А! Теперь вспомнил.
Ландор подозрительно покосился на друга.
— Адрио, теперь мне стало интересно. Когда ты меня запомнил? — он нервно засмеялся.
— Когда мы участвовали в огненной дуэли за кубок академии, — ответил мужчина.
— А-а! Это было на третьем курсе… Стоп, так это спустя четыре года после нашего знакомства! Я уже как три года считал тебя другом!
Адрио вырвался вперед, по его лицу было видно, что он смеялся.
— Ах, ты! — закричал Ландор.
Добравшись до больницы, кучер остановил карету в специально отведенном для этого внутреннем дворике, по периметру засаженному в один ряд каштанами. Все спешились и пошли привязывать лошадей к коновязи. Лакей почтенно открыл дверцу кареты, Пенелопа вышла из нее и оглянулась, критично все рассматривая. Больница внешне выглядела лучше, чем в Авилоне.
— Госпожа Пенелопа, — с наигранным почтением громко произнес Ландор, — не желаете ли вы, наконец, обратить на нас свое внимание? — спросил он после нескольких его и Адрио попыток ее окликнуть.
— А, извините, я задумалась. Что вы хотели?
— Сопроводить вас к Евграфу, естественно, — чопорно продолжил Ландор.
— О, вы так любезны, — подыграла Пенелопа, а затем обычным тоном спросила: — Куда нужно идти?
— В тринадцатую палату, — ответил Ландор, усмехнувшись. — Я уже говорил, что он «везунчик»?