— Спасибо, — Кира встала на первую ступеньку и, подняв голову, тут же ахнула: настолько все было изумительно прекрасно внутри. Она до этого еще ни разу не каталась в подобном, слышала только разные истории торговцев и путешественников, но все рассказы медоустов меркли по сравнению с той картиной, которая предстала перед ее глазами. Мягкие подушки из неведомой яркой ткани с искрящим, переливающимся узором, резные окошки…
— Да, извините, — засмущавшись, произнесла Кира, когда ее во второй раз, добродушно усмехаясь, поторопил отец Даниил. Девушка заняла место у окна и принялась жадно рассматривать внутреннее убранство, периодически одергивая себя, чтобы не выглядеть совсем уж дикаркой.
Карета тронулась и поехала по дороге, да так плавно и почти без подскакивания, что Кира опять не сдержала удивленный возглас.
Она, прильнув к окну, всматривалась в прохожих и с нетерпением ждала увидеть ту самую Главную дорогу. Девушке говорили, что дорога в вечернее время особенно восхитительна.
Экипаж в сопровождении стражи медленно ехал по мощеной дороге в сторону замка Хранителя. В наиболее густонаселенных кварталах дороги и переулки были освещены большим количеством фонарей, из-за чего на улице было ярко и приветливо, как на ярмарке. Проезжая мимо таверны, откуда лилась задорная музыка, исполняемая дуэтом гитариста и барабанщика, Кира с замиранием сердца наблюдала за танцующим в такт пламенем факелов и чувствовала, как по спине побежали мурашки.
Чем дольше ехал экипаж, тем меньше встречалось источников света и тем темнее становилась дорога.
Прислонившись к окну еще сильнее, Кира наконец-то увидела ее — героиню тех самых рассказов. В ночной тьме сияла Главная дорога, по всей длине украшенная высокими деревянными тории[2] красного цвета с изящным иероглифом посередине.
— Как же тут красиво… — завороженно прошептала Кира, выглядывая из окошка.
Тории стояли через каждые пять-шесть метров, а по их бокам висели бумажные фонарики в виде бочонка с нарисованными птицами или зеленью. Дорогу, как поняла Кира, подсвечивали странные прозрачные трубы, в которых полыхал огонь. Они проходили по обеим сторонам в маленьких траншеях.
— А деревянные тории не загорятся? — поинтересовалась девушка.
— Нет, — ответил Адрио. — Они покрыты специальным лаком, который препятствует возгоранию.
— Изумительно!
— Вижу, вы пустили огненные носители, — заметил отец Даниил. — Как все поменялось… Давно меня здесь не было…
Кира завороженно рассматривала огненные носители, о которых столько слышала от путешественников, но ни разу не видела собственными глазами. В храме, где она жила, и в ближайших деревеньках и мелких городах не было огненных носителей, как и других новых устройств.
Отец Иннокентий весь путь ехал молча, завидев вдалеке замок, он прищурился через очки, отчего его старческий лоб покрылся глубокими морщинами, и еле слышно произнес:
— Это то место…
Было начало двенадцатого, когда экипаж прибыл в пункт назначения. Приятная прохлада окутала столицу, в воздухе витал легкий запах тюльпанов и свежескошенной травы. Тихо доносилось пение цикад. Полусонная Кира ступила на брусчатку и подняла голову: россыпь звезд на небе еще не так ярко была видна, но уже завораживала своей необыкновенной красотой. Пока отец Иннокентий и отец Даниил что-то обсуждали, а Адрио раздавал приказы стражникам, она подбежала к краю дороги, чтобы посмотреть поближе на огненные носители. Кира присела и увидела, что этот прозрачный материал, в котором находился огонь, был пронизан тонкими нитями какого-то сиреневого вещества.
«Что это?» — подумала она и попыталась прикоснуться к нитям, но, почувствовав жар, исходящий от них, убрала руку.
— Носители очень горячие, — послышалось за ее спиной.
Она резко обернулась и увидела стоящего неподалеку Адрио.
— Ага, от них исходит жар. А что это за сиреневые нити?
— Какие нити? — удивленно переспросил Адрио.
— Ну, вот, видите? — она показала пальцем на одну из них.
Адрио подошел поближе и присел, но никаких нитей он рассмотреть не мог.
— Я их не вижу.
— Но они прямо здесь… — начала настаивать она, но запнулась из-за появившейся неуверенности. — Хотя, может, то какие-то блики… — пошла она на попятную, чувствуя, что краснеет. Как же ей хотелось, чтобы этого разговора никогда не было.