— Да, Ландор! Считаю! — провизжала старуха. — Ты кардинально меняешься с каждой трагедией! Ты слаб и находишься под влиянием обстоятельств, вместо того чтобы управлять ими! Ты! — она тыкнула в него своим крючковатым старческим пальцем с пожелтевшим ногтем. — Не готов стать Хранителем! Не достоин!
— Да-а? — протянул Ландор, чувствуя нарастающую бурю. — А по чьему приказу я стал им? Кто?! — он превысил голос. — Начал все это? И где были вы, когда в стране происходил хаос? Слухи собирали? — насмешливо предположил он. — Председатель должен только отсиживаться да критиковать остальных?
— Видишь! — прошипела она. — Ты опять считаешь себя жертвой обстоятельств! Я думала, что потери любимых сделают из тебя более великодушного, сильного и мудрого, что ты будешь сильнее ценить жизнь и дорожить ею. А что вышло в итоге?! — с ужасом в голосе визжала Амадея и вдруг почувствовала боль в сердце.
— Ты ошибаешься, старуха, — прорычал Ландор, ощущая клокочущую ярость. — Я не ты, — он замер напротив нее. — Я умею чувствовать и различать, что полезно человеку, а что, наоборот, его погубит! И если я что-то теряю, я отбираю это же у виновников моего горя. Почему я должен страдать, когда те, кто злодействуют, живут спокойно и припеваючи?
— Ты монстр! — прошептала Амадея, судорожно хватаясь за сердце.
— Нет, не я, — спокойно возразил он, переменившись в лице. — Вадим монстр. Ты знаешь, почему твоя ненаглядная правнучка ударила ножом отца, а потом покончила жизнь самоубийством? Она узнала, что была одной из многих женщин, с которыми Вадим только развлекался. — Ландор ближе наклонился к задыхающейся старухе. Он отлично знал, что может вызвать у нее эмоции. — Да, — ответил он на немой вопрос Амадеи. — Твоя ненаглядная правнучка покончила с жизнью из-за твоего ненаглядного Вадима. Ну что, ощутила прилив великодушия? — он сделал паузу. — И это даже не проступок, по правде говоря. Просто она это восприняла слишком серьезно. Так сказать, стала жертвой обстоятельств, потому что слишком слаба, — Ландор сделал еще одну паузу, а затем продолжил: — И за последние два-три года я многое успел узнать о Вадиме. О его, так сказать, «экспериментаторской» натуре. Уверен, для тебя теперь многое стало понятно. И, чтобы избежать недоразумения, скажу: я не убивал его. Но я чрезвычайно благодарен человеку, который избавил мир от такого гнилого выродка — причины стольких смертей! Одна смерть, Амадея, спасла жизни многих людей. Разве это не выгода?
Это были последние слова, которые услышала Амадея. Ее старческое сердце навеки замолкло.
Ландор прикрыл глаза трупу, вышел из комнаты и сказал прислуге, что Амадея, чье здоровье было подорвано из-за ситуации с его семьей и положения дел в целом, скончалась.
В душе Ландора зияла огромная дыра. Ее пустота была чужой, противоестественной Ландору, сжимающей его в тиски.
Глава 18. Внести разнообразие
Поздно ночью в астрономической башне, той самой, где произошло убийство Хранителя Вадима, горел свет. Несколько небольших канделябров стояли на столе возле стопки книг, на полу и на книжных шкафах. Башня была пронизана давящей атмосферой скорбящей немоты, несмотря на то что ее месяц назад очистили от негативного айпейрона и от отрицательной энергетики, появившейся из-за убийства.
Ландор сидел за столом, откинувшись на спинку стула, и наблюдал, как отражал свет полупустой хрустальный графин с рельефом растительности. Он был с толстым дном и вытянутым, узким железным горлышком. От самой выпуклой части сосуда к горлышку плавной волной тянулась металлическая ручка. В замотанной бинтом руке Хранитель держал наполненный бокал, а возле него стоял еще один графин. Ландор бросил взгляд на сосуд с железным горлышком и жестко усмехнулся.
Двумя часами ранее Кира, опершись спиной о подушку, сидела в своей комнате на кровати и давала показания Адрио. Рана на ее голове не выглядела серьезной, левой рукой сложно было шевелить, но, как сказал лекарь, повезло, что она умеет врачевать с помощью айпейрона, а бандиты вовремя оказали ей правильную первую помощь.