— Однако также, помимо ценности жизни, человек начинает осознавать ее мимолетность. Каждую новую потерю он начинает принимать все легче и легче, пока жизнь и смерть не сольются воедино как части одного целого. Как два неизбежных события. Это человеку может не нравиться, а может нравиться. Но само понимание цикла жизни, осознанность, что ты живешь, вынуждают ценить мгновения, а не откладывать все на потом. Ведь одна большая жизнь состоит из множества мгновений. Пазл не может собраться, если какие-то кусочки потеряны. Ведь они все равно важны. Поэтому я призываю вас беречь все кусочки пазла жизни и помнить их всех до единого!
Зал взорвался аплодисментами.
— Я предлагаю поднять тост, но сначала... Прислуга! — бодро крикнул Ландор. — Прошу подать гостям самой лучшей выпивки!
Обслуживающий персонал начал шустро разносить алкоголь, а Ландор тем временем спустился со сцены. Возле него мигом очутился парень с подносом, на котором стоял хрустальный графин с толстым дном и узким металлическим горлышком и второй графин в форме кувшина с металлической птицей на бочке.
— А вам, господа, — Ландор, взяв графины, приближался к ним, — специально от меня. В знак моей признательности и будущего сотрудничества предлагается особая выпивка, — и он со стуком поставил графины посередине стола.
Гости, сидящие за длинными столами, с интересом и завистью наблюдали за происходящим. Кто-то вытягивал шею, а кто-то даже пристал, чтобы лучше разглядеть. Пенелопа и Адрио молча наблюдали за тем человеком, который ныне носил имя их друга.
— Извольте, господа, — улыбнулся Ландор. Его улыбка была такая же приятная, как раскаленный металл.
Двое мужчин средних лет, которые до этого живо обсуждали мероприятие, заискивающе поблагодарили, воодушевленно улыбаясь, и один из них потянулся рукой к графину с птичкой.
— А вы, господин Артем, выпить не желаете? — обратился Ландор к побледневшему мужчине пятидесяти-шестидесяти лет. У него были черные короткие волосы, напомаженные по прошлой моде, негустые усики и глубокие морщины, из-за которых казалось, что на лице застыла маска отвращения.
Господин Артем не проронил ни слова с начала поминок, чувствуя полное отторжение от сброда, который посадили рядом с ним за одним столом, но в данном случае он не мог проигнорировать вопрос.
— Премного благодарен, Ваше Светлейшество, но вынужден отказаться.
Остальные тоже молчали. Мужчина, резво схвативший графин, заметил реакцию соседей по столу и после секунды раздумий медленно поставил сосуд рядом, решив пока себе не наливать.
Ландор ловко подхватил другой графин и подошел к господину Артему.
— Разве вы можете отказать Хранителю? — и он открыл сосуд.
— Н-нет, что вы, — возразил мужчина, из-за чего морщины вокруг его рта углубились. — К сожалению, это из-за предписания врача. Прошу прощения.
— Неужели он пьян? — громко задалась вопросом пожилая пышная дама в очках, сидящая за одним из длинных столов.
— Полно вам, я настаиваю, — уговаривал Ландор. — И вы не хотите, госпожа Карла? — обратился он к полной женщине лет пятидесяти. У нее было вытянутое лицо, тонкие губы и заостренный птичий нос.
— Ваше Светлейшество, — грудным голосом произнесла она, — вы так щедры. Я недостойна.
— Что же это такое… Я вас умоляю! Давайте на колени стану!
— Что вы! — нахохлилась дама, совсем не прочь увидеть эту картину.
— Нет-нет! Ваше Светлейшество! Это мы презренные..! — быстро заговорил мужчина, который ранее с удовольствием потянулся за графином, но Толстяк Джо его перебил:
— Мы уже сказали, что не хотим! Принесите вина!…
Тут Ландор выплеснул выпивку на тарелки господина Артема, Карлы и Толстяка Джо. Они, только заметив, как он замахнулся, мигом двинулись назад, заскрипев ножками стульев по полу.
Поднялся дым, сопровождаемый шипением.
Те, кто в самом начале охотно согласились выпить, ошарашенно уставились на дырки в столе, а затем покосились на второй графин.
В зале стояла тишина.