Чуть поодаль от девушки находился освещенный участок каменный стены, который прорезали тени двух мужские силуэтов и прутья решетки. Стражников не было.
Стоя неподалеку от мужчин, Пенелопа начала различать слова и поняла, с кем разговаривал Адрио.
— … минаю! Сынок, я отлично понимаю твое состояние! — говорил отец Даниил. — Думаешь, мне это нравится? Видеть сына за решеткой? Но после всего, что с ним произошло… — он запнулся. — Думаю, нужно дать ему время. Он скоро придет в себя.
— «Скоро»? — недоверчиво повторил Адрио. — С момента трагедии прошло около недели, но ему становится только хуже! Чтобы Ландор… Ландор! И собственноручно убил? Ты видел то, что он сделал? Отрубленные головы… Он натравил одного заключенного на другого, и те на его глазах закололи друг друга, — процедил он. — А вонзить нож в сердце? Отец, это называется «скоро придет в себя»?
Пенелопа ошарашенно уставилась на противоположную стену, пытаясь связать образ привычного Ландора с человеком, творящим подобное.
— Что с ним происходит? — как будто моля о помощи, спросил Адрио. — Я не понимаю. Как будто после лихорадки очнулся не он!
Отец Даниил промолчал, гложимый чувством вины.
«Может ли быть, что это я виноват? — болезненно размышлял он, чувствуя, как по спине пробежал холодок. — Неужели из-за меня высвободилось нечто, покоившееся внутри Ландора?..»
— И ведь понимаешь, — продолжил Адрио, понизив голос до шепота, — это он еще не все знает!
Мужчина, мечась в клетке, приложил кулак ко рту, продолжая хмуриться.
— Маг Земли что-то рассказал? — догадался отец Даниил, предчувствуя неладное.
— Да, — коротко ответил Адрио и беспокойно посмотрел на отца. — Ландору об этом лучше не знать… Иначе… плохо будет всем.
Повисла тишина. Пенелопа и отец Даниил начали лихорадочно размышлять. Девушка вдруг вспомнила слова Адрио до начала поминок. Вероятно, его «позже расскажу» касалось этой самой темы.
— Адрио, — произнес отец Даниил серьезным, лишенным слабости голосом, нарушая тишину, — послушай меня, сынок. Ты самый рассудительный человек из всех, кого я знаю. Поэтому я прошу тебя применить твое терпение и благоразумие и в этом направлении. Мы решим этот вопрос, — он подошел ближе к решетке и положил на нее руки. — Обязательно. В попытке помочь, даже самой искренней, если до конца все не продумать и не учесть все нюансы, можно только навредить. И в данном случае нельзя рубить сгоряча. Иначе можно попасть под такую же горячую руку…
— Как госпожа Амадея? — остановившись, уточнил Адрио, поднимая еще одну болезненную тему.
Отец Даниил нахмурился, силясь понять, к чему клонит его сын.
— Тебя ничто в ее смерти не смущает? — он подошел к отцу.
Пенелопа внимательно слушала, забыв, как дышать.
— Если бы она умерла своей смертью, — тихо продолжил Адрио, — уж поверь, реакция Ландора бы отличалась. И, как ты думаешь, почему госпожу Амадею, к которой он всегда относился и обращался с уважением, стал называть исключительно по имени? Что на самом деле произошло тогда в ее покоях? Отец, неужели только мне это кажется странным? А тебе, Пенелопа?
Девушка вздрогнула.
— Я отлично знаю, что ты там. Выходи.
Пенелопа нехотя вышла из-за поворота и медленно подошла к ним. Из-за всех этих событий у нее вылетело из головы, что Адрио умеет читать айпейрон и распознавать его на расстоянии.
— Я... Прошу прощения, что помешала вам.
— Нет, все в порядке, — попытка отца Даниила бодро произнести слова с треском провалилась. — Да, — повернулся он к сыну, — случай странный и трагичный. Но нужны доказательства. То, что ты сейчас предоставил, лишь догадки, домыслы. А вдруг Ландор, действительно, невиновен?
— Возможно, домыслы. Я очень надеюсь на это… Но… если все же это правда, то Ландор свернул на неправильную дорогу. Я не позволю ему блуждать в подобном месте. И я не буду закрывать глаза на то, как мой друг падает во тьму.