Лифт приехал, когда Алексей уже замерз, а то, что осталось от кофе, — остыло. Выйдя на третьем этаже, он направился по длинному и заполненному студентами-должниками коридору филологического факультета к кафедре русского языка.
Добравшись до обитой коричневым кожзамом двери, Алексей вошел внутрь, со всеми поздоровался (сколько человек было, он не заметил) и сел за свой стол у западной стены.
Кафедра была довольно просторная, в ней помещалось двенадцать преподавательских столов и несколько шкафов, но благодаря высоким, как во всем университете, пятиметровым потолкам аудитория казалась еще больше. Однако Алексею легче из-за этого не дышалось. Попытки отвлечься от свалившихся на него проблем вылились в идеально убранное рабочее место. Лишь одна вещь выбивалась из всеобщего порядка — на столе лежал опавший листик зебрины. Лавинов воспринял это как способ не быть втянутым в очередную перепалку и побежал налить воду в бутылки, чтобы полить все растения на кафедре, факультете и, дай бог, в университете, однако последнее, к его глубочайшему сожалению, никогда не происходило. Таким образом, скрывшись от новых ссор (хотя на кафедре, согласно летнему расписанию, находился один единственный лаборант, который всего-навсего общался с коллегой по телефону), Алексей полил цветы, взял свои вещи и пошел на седьмой этаж в библиотеку.
Открыв ноутбук, филолог принялся за редактирование статьи, а после двух часов работы начал корректировать лекции по древнерусскому и старославянскому языку, добавляя материал из недавно опубликованных статей, которые получили признание в научном сообществе.
Перед обедом Алексей по своему обыкновению проверил почту, после приема пищи продолжил работу и в семь вечера вернулся домой.
Его жена, тридцатисемилетняя Алина, агент по продаже недвижимости, уже была дома и готовила рагу, а их младший сын, пятилетний Ярослав, мельтешил на кухне, играя с динозавриком.
— Ты пришел? — не поворачиваясь к мужу, спросила Алина с плохо скрываемой холодностью.
— Да, — разувался он в коридоре. — Я купил пирожные, — и выжидающе посмотрел на нее.
— Пиро-ожные-е-е! — радостно прокричал ребенок и рванул к отцу.
— Да, — улыбнулся Алексей, наблюдая за тем, как его сын заглядывает внутрь кулька.
— Ярослав, пирожные будут после рагу, — по-родительски произнесла Алина, а затем неприятно свежо добавила, обращаясь не к сыну: — Через пять минут будет готово.
— Хорошо, я очень голоден, — Алексей с огорчением снял пиджак, понимая, что желаемого эффекта не добился.
В это время ребенок начал очень проворно шелестеть кульком.
— Ярослав, поставь коробку с пирожными на стол, — попросил его отец.
— Ла-адно, — огорчился ребенок.
— Как прошел твой день? — спустя несколько секунд Лавинов-старший предпринял еще одну попытку наладить отношения с женой.
— Сегодня возилась с одним переборчивым клиентом, — Алина посолила рагу. — Так и не смогли ничего найти. А у тебя как обычно? — прозвучала ядовитая нотка.
Ярослав с динозавриком побежал в комнату.
— Д-да, но мне дали на рецензирование очень интересную работу о грамматических категориях, — с наигранной степенью воодушевления ответил тот.
— Рада за тебя, — с этими словами она достала телефон и сделала звонок. Через несколько секунд послышались шаги.
— Ма-ам, — на кухне показалась Аня, — тебе нужна моя помощь?
— Да, — мягко ответила женщина, — на тебе сервировка.
— Хорошо, сначала руки помою.
— Саша еще не приехал? — обернувшись, спросила она у дочки, а затем достала нарезанный хлеб с отрубями.
— Примерно к восьми обещал быть, — послышался голос Ани из коридора.
Алексей, все это время стоящий в коридоре как истукан, неуверенно дернулся на кухню, но, передумав, пошел в спальню переодеться в домашнюю одежду. Он был расстроен, и чувство неполноценности тяжелым камнем сдавливало ему грудину, не позволяя свободно дышать. Алексей задержался в ванной, чтобы несколько раз вымыть руки и придать своему лицу немного спокойствия, и вернулся на кухню ужинать. Все как всегда.