Артур кивнул, хотя помнил далеко не так много, как его собеседник. Но те события действительно изменили его жизнь.
Подул легкий ветерок, принесший с собой запах свежескошенной травы. Несколько минут мужчины молчали, а потом отец Даниил спросил:
— Ты спешишь?
— Нет, я же в отпуске. Но мне нужно быть через четыре дня в Долроме: там будет праздник в честь Дня рождения моей племянницы.
— Тогда я предлагаю у нас немного отдохнуть и поужинать, — энергично предложил отец Даниил, — а потом поедешь. Все равно Долром в двух днях езды отсюда.
— Заманчивое предложение, — парень криво улыбнулся и после паузы решился спросить: — Можете мне помочь с выбором подарка? Просто я уже месяц голову ломаю, что подарить племяннице и невестке.
Отец Даниил расхохотался.
— Значит, брату ты подарок уже купил?
— Нет, — он смущенно засмеялся, — ему я подарю деньги. Для своего дела самое то.
*** *** ***
Вечером того же дня, когда Артур лег спать в комнате на постоялом дворе, отец Даниил в келье при свече отработанным движением сломал печать, открыл конверт и достал оттуда письмо, написанное ажурным почерком среднего размера.
Доброго времени суток, отец Даниил. Обрадовалась вашему письму и от всей души поздравляю с повышением!
Читая строчку за строчкой, отец Даниил расплывался в улыбке. Кира вкратце описала, как у нее дела, и аккуратно проскользила по вопросам, которые касались Ландора. Отец Даниил сказал бы даже, дипломатически упомянула. Но более жестко, как будто с подачи самого Ландора, ответила на вопрос, который попросили задать высшие монахи.
Что касается организации духовных школ вне территории Храма по настоятельной просьбе Преосвяшеннейшего Епископа Иллариона, то ответ остается неизменным и основывается на причинах, перечисленных ранее.
Собственно, другого ответа отец Даниил и не ожидал. Дочитав письмо, он убрал его к остальным — в коричневую коробку под столом. Лег на кровать и через полчаса уснул, забыв потушить свечу.
Снился отцу Даниилу бескрайний лес, укрытый пеленой беззвездной ночи. Он блуждал среди деревьев, но пейзаж, сколько он не прошел, так и не поменялся. Отец Даниил осознавал, что он во сне, поэтому никакие волки, трупы и прочая атрибутика кошмаров ему не была страшна. Ему и раньше снилось, как он ходил и все исследовал, однако этот сон был другим. Вдруг ноги отяжелели, и отцу Даниилу стало сложно передвигаться, а картинку перед глазами прорезали яркие полоски света. Усилием воли заставив себя не просыпаться, мужчина вновь очутился в спокойном темном лесу, но напротив него был уже незнакомый ландшафт — на возвышенности стоял одинокий камень, поросший мхом. Отец Даниил поднялся наверх, ступая по мягкой зеленой траве, обошел камень и увидел выгравированную на нем надпись: «древесные вертехрушки →»[1].
Странное чувство завладело отцом Даниилом, и его выбросило из сна. Мужчина не понимал, почему приснились вертехрушки, ведь он о них не думал, даже не вспоминал. Но более необъяснимым было появившееся желание рвануть на их поиски.
Еще некоторое время отец Даниил, сидя на краю кровати, приходил в себя. Потом он резким движением затушил свечу и лег, но заснул только через часа полтора.
Поздним утром отец Даниил пошел в местную школу, в которой работал учителем. В этот день была назначена встреча кураторов со своими классами, чтобы обговорить все организационные вопросы и подготовить учеников к новому учебному году. Отец Даниил понимал, что дети после летних каникул становятся шебутными и приходится с нуля настраивать их на дисциплину и учебу. Особенно это касалось детей младшего школьного возраста, у которых он и преподавал. Но в этот раз все было гораздо хуже. Дети настолько сильно были поглощены обсуждением какого-то чересчур важного события, что не заметили, как отец Даниил вошел в класс, поздоровался и еще раз попытался обратить на себя внимание. Понимая, что обычные методы не прокатят, мужчина вздохнул и, подняв руки, выплеснул в воздух огоньки, напоминающие осенние листья. Он увеличил концентрацию айпейрона, поэтому они были абсолютно безопасными. Тут же дети замолкли, завороженно наблюдая за светящимися листиками, и затем, как огонь развеялся, перевели взгляд на отца Даниила.