Лекарь внимательно осматривал порезы в течение нескольких секунд и задал вопрос:
— Сейчас ты ощущаешь какой-то дискомфорт в руке?
Кира резко замолчала, потому что она вообще об этом не задумывалась. А когда человек начинает прислушиваться к собственным ощущениям в поисках кое-чего определенного, оно незамедлительно дает о себе знать, даже если его на самом деле никогда и не было.
— Я-я не знаю. Вроде нет, но я не уверена…
Кира начала прислушиваться к собственным ощущениям, но кроме смятения, чувства вины и страха она не смогла ничего распознать. Боясь, что каждая секунда промедления неминуемо приближает к ужасному концу, девушка решила для начала освободить руки.
— В какую емкость я могу их положить? — спросила она по поводу перчаток. — Они заражены, к ним нельзя прикасаться.
— Посмотри на подоконнике, — жестом указал он на подоконник с разными горшками, кастрюльками и многим другим.
Лекарь поспешил к Дэвиду, пациенту, и осмотрел его руку еще раз, отметив, что багровый участок увеличился в размерах, теперь захватив четвертую часть ладони, полностью два пальца, кисть и часть руки выше.
Кира быстро открыла один горшочек, но он не пустовал. Затем она резко открыла второй, но с ним было то же самое. Девушка мысленно выругалась, не забыв упомянуть себя.
— Как ты вылечилась? — задал вопрос лекарь, продолжая все обдумывать. Не теряя ни минуты, он подошел к шкафчику с отварами и взял одну бутылочку.
— У меня оно само прошло, — неуверенно отозвалась Кира, понимая, что от ее честного ответа правдоподобностью для других даже и не пахнет. Лекарь был солидарен, но уровень его предубеждения был заметно ниже, чем вначале. Она поспешила к лекарю и предложила свою помощь.
Пациент продолжал стонать и дергаться, как будто боль у него вызывала не только изуродованная часть ладони и руки. Лекарь это заметил.
Тем временем он полил содержимым бутылочки небольшую часть пораженного участка — багрового, с кровоточащими порезами и с частично слезающей кожей, — чтобы проверить реакцию, но больной дико заорал, как будто его руку окатили спиртом, а не обыкновенным отваром, который всегда мастерски справлялся с подобными ранами!
— Ты сказала, что яд передается через прикосновение, так? И следа на перчатке не осталось?.. — переспросил мужчина, пытаясь стимулировать свою память.
— Да, — подтвердила Кира, аккуратно подкатывая рукав вверх, чтобы обнажить весь пораженный участок кожи.
— И он малинового цвета?
— Да.
«Разъедающее вещество малинового цвета, которое изуродовало руку стражника и никак не повлияло на перчатку… Малиновый я не вижу, но, возможно, он скрыт из-за багрового оттенка кожи… Но я такое и на перчатках не заметил. Ох… Но это все нужно проверять!».
Все упиралось в перчатки.
— Оно должно было повлиять! — воскликнул он, отлично помня, что видел собственными глазами. Перчатки были целы.
— Николай, — резко окликнул он одного из стражников, рыжего в веснушках, — отправь гонца с сообщением для Даниила, он на собрании Временного правительства, — и перечислил основные факты, которые он успел узнать об этой болезни и ее вирусном возбудителе.
В голове лекаря с огромной скоростью мелькали симптомы больного, возможные яды, которые могли бы вызвать подобную реакцию. Он пытался соотнести то, что он знал, с тем, что наблюдает у больного, но разгадка так и оставалась недостижимой. В это же время девушка думала о том, что она вылечилась, когда была без сознания, поэтому ни что иное, кроме иммунитета, ее не могло спасти. Но если у нее получилось, не факт, что получится и у стражника. Нет, это маловероятно.
«Нужно попробовать», — решила девушка, откинув большую часть сомнений.
Одновременно с этим лекарь опробовал еще один свой отвар, но и этот не помог. Стражнику становилось все хуже. Его вопли раздавались по каменному помещению, усиленные эхом, что неминуемо начало влиять на психику. Сконцентрироваться и поддержать рассудок холодным становилось все сложнее и сложнее. Сейчас первостепенно важным было дать пациенту обезболивающее, чтобы он не умер от болевого шока. Делая шаг в сторону шкафчика, он громко потребовал: