— Кира.
— Кира сказала, что это «малиновое ядовитое вещество», — он отвлекся и подбежал к женщине, чтобы вколоть ей еще обезболивающего, но более сильной концентрации, чем вначале. — Даниил, ты когда-нибудь об этом слышал?
Отец Даниил сдвинул брови, услышав довольно туманное объяснение природы вируса.
— К сожалению, нет, — он отрицательно покачал головой.
— Понятно, — еле слышно произнес лекарь, услышав предполагаемый и не желанный ответ, и, увидев, как его друг потянулся к порезанной руке послушницы, где через компресс все-таки проглядывала небольшая часть порезов, закричал: — Стой! Она строго-настрого запретила прикасаться к пораженному участку!
Отец Даниил резко одернул руку.
— А что насчет источника болезни? — спросила Пенелопа, подойдя поближе к нему.
— Кира что-то говорила о мышах и о том, что это ядовитое вещество она обнаружила в астрономической башне.
У Пенелопы в руках дрогнул листок с заметками лекаря, который она взяла со стола.
«Неужели, ты этому причина, брат? — у нее сжалось сердце. — Почему ты еще не обрел покой?.. Нет. Нет! Это все чушь! Чушь собачья! Это обычное совпадение! Негативная энергия с места убийства», — ее глаза заблестели, и она попыталась надеть на себя маску повседневного безразличия.
— Скорее всего, — слегка хрипловато начала Пенелопа, — в астрономической башне есть что-то, что является возбудителем болезни, а мыши являются его переносчиками.
— Возможно, — отец Даниил хотел было потереть подбородок, но вовремя вспомнил, что до лица дотрагиваться нельзя.
«Однако есть болезни, — мыслил он, — которые перекочевали с животного на человека по разным причинам. К тому же в организме летучих мышей содержатся разные вирусы».
— Это так, — слабо подтвердила Кира и медленно открыла свои ярко-малиновые глаза.
— Кирочка…
К ней подбежал Лимад.
— Ч-что у тебя?.. — опешил Лимад, увидев ее глаза.
— Я во всем… виновата… — каждое слово стоило немалых усилий. — Сегодня ночью я заглянула в астрономическую башню… Не знаю, почему… Она вся пятнах малинового вещества и даже кое-где им задымлена. Из башни вылетели летучие мыши. Видно, они своими крыльями или еще чем дотронулись до стен замка…
С Киры не сводили глаз.
— Что произошло в той башне? — она вопросительно посмотрела на отца Даниила, потом перевела взгляд на лекаря и Пенелопу.
Послушница горько усмехнулась, скорее сгримасничала.
— Вы выглядите так, как будто пытаетесь что-то скрыть. Это… уже не скроешь… Источником болезни являются малиновые следы на полу… и на стене. Почему они принадлежат человеку?
Пенелопа была удивлена, ведь она была в башне, видела труп брата, но никаких там следов не заметила. Поняв, что молчать бессмысленно, она подошла к послушнице и села рядом с ней на край кровати.
— Потому что в этой башне убили моего брата, Хранителя Вадима. И, как я понимаю, именно ему принадлежат те следы, — произнести такое вслух без малейшей дрожи в голосе оказалось очень сложной задачей. Пенелопе с трудом, но удалось это.
У Киры от испуга и шока округлились глаза.
— Убийство?! Я думала…
Пенелопа тяжело выдохнула и кивнула. Ей было очень сложно все это вспоминать, а тем более говорить вслух.
Послушница, преодолев головокружение, привстала и, наконец, осознанно заметила двух пострадавших. Раньше она была слишком слаба для этого.
— И они тоже?! — горько ахнула она и резко встала.
Моментально в ее глазах потемнело и она повалилась обратно на кровать.
— Помогите мне дойди до них, я их вылечу, — слабо произнесла она, сильно моргая, чтобы опять начать видеть.
Пенелопа молча наблюдала за девушкой. Когда Киру взяли под руки, темнота постепенно стала отступать, а предметы интерьера — появляться.
Отец Даниил довел послушницу до пострадавшей, понимая, что источником болезни является именно след от трупа Вадима, поэтому мыши, мутирующие под влиянием вируса, могут быть только переносчиками. Об этом думала и Пенелопа с Лимадом. Тем временем девушка уверенным движением приложила свою руку к темно-красному локтю женщины, покрытому кровоточащими царапинами. Впитав в себя вирус, Кира покачнулась, но в обморок не упала. Ее привыкание к вирусу росло, что проявлялось и меньшим количеством порезов на ее руке.