Молчаливое размышление нарушил спокойный голос Адрио:
— Это кажется возможным, но тогда почему «Феникс» похищал людей, которые уже были заражены негативным айпейроном? Что это за эпидемия без зараженных?
— Может, они на них опыты ставили? — предположил Бандил.
— Природа вируса нам в основном ясна, — принялась рассуждать Пенелопа. — Если «Феникс» создал его и принялся тестировать на людях, то почему он не похищал здоровых людей, а потом на них опыты проводил? Почему они похищали именно больных?
— Ответ прост: подопытные сбегали, — и с деловым видом Бандил потянулся за добавкой, но Адрио перехватил бутылку и поставил ее подальше.
— Вы уже достаточно выпили, — произнес он.
— Если их сначала похищали, — устало потянула Пенелопа, — потом они убегали и возвращались, то почему они своим знакомым ничего не рассказали? Почему не пошли в участок стражников?
Бандил не нашел что ответить, тоскливо поглядывая на бутылку.
— Мне кажется, — продолжила девушка, — что, похищая больных, «Феникс» (если это все-таки он), наоборот предотвращал эпидемию, как бы абсурдно это не звучало.
— А оно, Пенелопа, так и звучит, — возразил отец Иннокентий. — Я хорошо помню деятельность этой организации, и говорить о том, что она может помогать, практически невозможно. Если только это им не выгодно.
— А создать негативный айпейрон они все равно могли, — вставил свои пять копеек Бандил, придвинувшись вплотную к столу.
— Только если его представитель промышляет в замке, ведь именно в астрономической башне был найден вирус.
— Во-от! Опять все упирается в астрономическую башню, которую до сих пор не обследовали! Да сколько еще вы будете это откладывать?! — возмутился Бандил, только не понятно, что его возмутило больше: то, что башню не обследовали, или то, что Адрио еще дальше отставил коньяк.
— Я сегодня учил Киру высвобождать айпейрон, и она уже делает успехи, — вмешался Ландор. — Завтра мы продолжим обучение, так что, уверен, процесс очищения от негативного айпейрона пойдет быстрее, чем предполагалось. Сегодня-завтра, думаю, мы поднимемся в башню.
Амадея кивнула, а Ландор тем временем продолжал:
— Но действия «Феникса», если это действительно он, сложно оценивать, не имея достаточно фактов. Нынешние их поступки пока нет оснований расценивать как действие оппозиции. Они, хоть и по-своему, но защищали страну от эпидемии.
— Исчезновение людей не считается защитой, — возразил Адрио. — Из всех возможных выходов они выбрали этот. На основании чего?
— Светлая мысль, Адрио, — поддержал его отец Иннокентий. — Неизвестно, что они приготовят в будущем. Однако я могу с уверенностью сказать, что ничего хорошего ждать от них не придется, — и недвусмысленно посмотрел на Пенелопу и Ландора.
Девушку кольнуло такое внимание, и она выдвинула следующее предположение в большей степени из вредности:
— Может, они пытались найти противоядие огненной язве, да не нашли? Поэтому люди исчезали? Я не пытаюсь объявить «Феникс» святым, — злилась Пенелопа, — но эпидемии и паники все это время не было.
— Все возможно, — задумчиво произнес Иван Прокофьевич, мечтательно глядя на россыпь звезд на небе, виднеющиеся через окно. — Но неужели наша дорогая Пенелопа и Ландор оправдывают действие террористической организации? — сладко протянул он, почувствовав легкое дуновение прошлого. — Это так мило.
— Иван Прокофьевич, — со специально плохо скрываемыми нотками высокомерия обратилась к нему Пенелопа, сверкнув глазами, — а вы знали о том, что «Феникс» вернулся?
— Судя по вашу тону, мадемуазель, вы хотите спросить меня, имею ли я к этому отношение? — промурлыкал он, мягко улыбаясь. Пенелопа продолжала буравить его взглядом. — Но, увы, я здесь не причем.
— Как жаль, что столь просвещенный джентльмен остается в неведении относительно некоторых важных вопросов. С вашим природным очарованием узнать правду не составит никакого труда, — парировала Пенелопа, продолжая мило улыбаться.
— Я польщен, узнав, какого высокого вы обо мне мнения, — Иван Прокофьевич не уступал. — Однако, мадемуазель, вы знаете не хуже меня, что правда в этом мире — многоликое существо. Каждый дрессирует его под себя. Правда, по сути, известна всем, в то время как истина неведома никому. Я могу знать одно и иметь определенную точку зрения, вы, моя дорогая Пенелопа, обладаете иными знаниями и придерживаетесь другой мысли. Но разве можно по этому судить, кто прав, а кто виноват?