— Да? Проказница! — засмеялся он, чувствуя цветущее счастье.
— С возвращением, дорогой, — обняла его и поцеловала в щеку. — Ужин еще не остыл. Я испекла твои любимые плетенки.
— Покатай меня! — требовала дочка и дергала ножками.
Засмеявшись, Ландор согласился:
— Хорошо, — и обратился к жене: — Давайте прогуляемся, погода замечательная.
— А ты не устал? Не голоден?
— Нет, позже поем. За булки отдельное спасибо, — и приобнял жену.
Мэрилин тепло улыбнулась и взяла поводья.
— Я отведу лошадь, а ты пока поговори с Даночкой, у нее столько новостей накопилось.
Спустя час вечерней прогулки семья потихоньку пошла домой. Ландор нес спящую дочку на руках, а Мэрилин шла рядом.
— Да, меня тоже удивила фраза Амадеи. Но только я не пойму, как она определила, что у тебя больше айпейрона, чем у остальных магов. Она же не может видеть его, как Кира.
— Может, ощутила как-то… Амадее за девяноста, она много чего на своем веку видела.
— Возможно. В любом случае подтверждение ее словам есть: ты стал более чувствительным к айпейрону. Научился быстро распознавать код и даже поглощать айпейрон после его применения! На что это может указывать, как не на то, что ты становишься новым Хранителем. Это чудесно, дорогой! Я так рада за тебя!
Ландор смущенно засмеялся.
— Да ладно тебе.
— И если ты постепенно становишься Хранителем, что мешает тебе поехать на Съезд Хранителей как один из них? Ведь все это вопрос времени. Думаю, через недельку-две все будет понятно, — и после паузы добавила: — Все-таки мне не нравится Амадея. Она какая-то бесчеловечная, все люди для нее как шахматные фигуры. Будь с ней осторожен, хорошо? А то она как скажет…
— Не беспокойся, все будет хорошо.
— Надеюсь.
Дойдя до дома, родители уложили Дану в кровать и пошли на кухню. Мэрилин достала печеные бедрышки и гарнир, Ландор разогрел их с помощью магии Огня и принялся кушать, слушая, как его жена исполняет спокойную мелодию на гучжэне.
Глава 8. Полуночная экспедиция
В полночь Кира, как и планировалось, спустилась в лазарет, чтобы помочь в создании лекарства, и, закончив в три часа ночи, побрела в свою комнату. Она медленно шла по темному, пустому коридору третьего этажа, освещаемому струящимся лунным светом из окон. Девушка отрешенно шаг за шагом двигалась по коридору, то погружаясь во тьму каменных стен, то появляясь у лунного окна. Звук ее ритмичных шагов глухим одиноким эхом раздавался по холодному, пустынному замку и терялся в его недрах, заглушаемый сплошным покрывалом тишины. Изнеможенное лицо девушки ничего не выражало, и, казалось, вся она, безжизненно-бледная, молчаливая, пронизанная темными, серо-черными тенями, тянущимися за ней как змеиный шлейф, была родной частичкой замка. Изредка попадающиеся зажженные факелы, свет от которых парил, словно горящий, испускающий жизненное тепло шар, лишь сильнее оттеняли мертвенность того самого другого мира. Кира остановилась у одного из факелов, наблюдая за энергично резвящимся пламенем. Этот свет дразняще отражался в ее темных, полузакрытых глазах, не пересекая отведенные ему границы. Она медленно закрыла глаза, и длинные черные тени от ресниц покрыли ее дымчато-серые щеки. Так она простояла пару минут, не шелохнувшись, словно статуя. Девушка, действительно, была без сил.
Затем она выдохнула, медленно открыла глаза и побрела дальше. Вернуться в комнату означало сразу же лечь спать, и тогда наступит утро — с его новыми обязанностями, а Кира этого не хотела. Она не хотела вновь очутиться в лазарете или на задании в городе. Не хотела вновь сдавать кровь, высвобождать айпейрон, куда-то ехать, спешить, волноваться, чтобы никто за это время не заразился и не умер. Она устала от всего этого. Действительно, устала.
Кира присела на ледяной подоконник, вдали от факелов, поставила ноги впереди пирамидкой, откинула голову назад и прислонилась к такому же холодному внутреннему откосу, пытаясь тем самым остановить или хотя бы замедлить время, чтобы оно не неслось с такой бешеной силой, с таким неиссякаемым напором. Но этому никогда не бывать. Ей через несколько часов опять идти работать, и это не изменить, ведь только она видела и чувствовала айпейрон, не считая Ландора, который тоже научился его ощущать.