Пока Ландор и Адрио привязывали лошадей к специальной деревянной перекладине, весело переговариваясь, Пенелопа подошла к воротам, запертым на замок, и достала ключ.
— Откуда у тебя ключ? — поинтересовался Ландор.
— Сделала дубликат несколько лет назад.
— А-а! Ты стала ниже, — констатировал он факт, заметив, что теперь ему приходится ниже наклонять голову, чтобы с ней разговаривать.
— Не буду же я ночью на лесном древнем кладбище на каблуках скакать, — ответила она, прокручивая ключ.
— Необязательно скакать, — загадочно произнес он и заговорщицки посмотрел на Адрио.
Глава стражи никак не отреагировал, зато Пенелопа не смолчала:
— Может, нужно сделать так, чтобы тебя пришлось на руках нести? — и вынула ключ, продолжая стоять к ним спиной.
Ландор хитро засмеялся, поняв, что попал в цель. Тут в поле зрения оказалась Кира, и он переключил внимание на нее:
— Кира! А вот и ты! Ну как место, нравится?
— Нормально, — после колебания ответила она, чувствуя его странную веселящую ауру, которая немножко разогнала всю эту гнетущую и давящую атмосферу мира мертвых. Не любила послушница такие места, хотя истории о всяких призраках была не прочь послушать. Она чувствовала себя в них лишней, белой вороной. Но именно пугало ее то, что она может стать частью всего этого и перестанет выделяться. Кира знала, что все смертны, но это знание она хотела спрятать глубоко-глубоко и не вспоминать о том, что всех ждет. Ей это удавалось, но было то, что всегда напоминало человеку, что его путь когда-то закончится, — его последняя остановка, кладбище. Поэтому да, она боялась этого места, всячески его избегала и не понимала людей, которых туда тянуло. Пенелопа, которая стояла рядом с ней, чувствовала себя здесь комфортно, это было видно, что еще больше оттолкнуло послушницу от нее. Странная веселость Ландора Кире сначала показалась неприятной, и это было не то место, чтобы веселиться, но каким-то необычайным образом его действия посеяли долю спокойствия, за что она была благодарна. Адрио же она больше зауважала за его невозмутимость и за то, что он знал, как себя нужно вести на кладбище, несмотря на то что он поддался заразительному смеху Ландора некоторое время назад.
Пенелопа сняла дужку замка с одной створки, оставив висеть на другой, и Адрио с Ландором потянул на себя первую створку, которая со скрипом еле-еле начала открываться. Она несколько раз заклинивала и, когда мужчины с силой тянули ее на себя, из-за высоты немного ходила ходуном, несмотря на внушительную толщину прутьев.
«Нужно смазать ворота», — отметила для себя Пенелопа, наблюдая со стороны.
Когда щель между створками стала достаточной, чтобы можно было свободно пройти взрослому человеку, Ландор хотел было сострить, но его опередил Адрио, первым ступив на территорию кладбища. Затем он протянул руку Пенелопе, и она, приняв помощь, последовала за ним. Ландору ничего не оставалось, как галантно пропустить вперед Киру и стать замыкающим. Шутку он запомнил на всякий случай.
Они стояли на небольшой площадке, выложенной брусчаткой и служащей чем-то вроде промежуточной зоны между миром живых и миром мертвых, на границе которых стояло пять мраморных статуй святых, подаренных кланом Воды более семисот лет назад. Это были статуи мужчин и женщин, одетых в облачения, которые носили еще в империи Гандалиона Магнуса, и выражающих разные эмоции — от добродушной улыбки до укоризненного взгляда. Трещиноватость мрамора в некоторых местах, вызванная способом добычи блока, и редкую слоистость подчеркивала естественная патина, зафиксировав авторскую задумку на века. Со временем статуи приобрели некоторые повреждения, однако это только добавляло им шарма старины.
Слева от входа находилось небольшое строение с закрытыми ставнями. Это была будка охранника, которая уже продолжительное время пустовала: с появлением нового входа и размытием дороги надобность в охране в этом забытом месте пропала. Вскоре после этого перестали регулярно следить за состоянием реликвий в этой части кладбища. С одной стороны это плохо, но с другой — семисотлетняя статуя, которая блестит, как новенькая, скрадывает чувство времени и ее ценность, ведь естественная патина служит признаком подлинности.