Амадея, сидевшая во главе стола, продолжала молчать, только перебирала в руке два металлических шарика. Ее седые волосы были собраны в высокую прическу, а две завитушки по бокам придавали живости окаменевшему лицу, не выражающему никаких эмоций. Она была одета в старомодное серо-синее кимоно.
— Думаю, целесообразно будет поселить монахов сразу в замок Хранителя, — высказался Бандил. — Ведь они призваны сюда, чтобы очистить место убийства от скверны.
Многие согласились. Амадея начала быстрее перебирать шарики.
— Надеюсь, в этот раз они все сделают правильно, — прорычал Бандил. Он отлично помнил, что монахи уже очищали место убийства от негативных эмоций, однако проблемы опять появились. У служанок и слуг возле башни голова начинала болеть и кружиться, становилось тяжело на душе. Конечно, все, кто жаловался на это, были впечатлительными особами, но на подобное махнуть рукой нельзя, да и опасно.
— На этот раз прибудут наиболее компетентные монахи, — ответила Пенелопа. — Среди их будет отец Иннокентий. Также я считаю важным, чтобы монахи провели несколько лекций в ВАГО[1] и обучили духовным началам будущего Хранителя.
— Не только Хранителю, — донесся дребезжащий голос старушки.
Все без исключения замолкли в ожидании ее дальнейших слов.
— Нам тоже полезно будет заглянуть внутрь себя, понять, кто мы есть, — она перевела взгляд с потемневшей Пенелопы на Бандила и добавила, — и научиться контролировать эмоции. Посланники Церкви укажут нам путь.
Все присутствующие были для Амадеи раскрытой книгой, которая пишется на ее глазах. Все, кроме Ландора, чей образ в последнее время претерпел неожиданные для нее изменения. Взгляд Амадеи остановился на нем. Было в Ландоре что-то, чего не понимала она сама. Это ее тревожило, но на морщинистом, испещренном опытом лице ничего не отражалось. В молодости синие, а сейчас бледно-голубые глаза безэмоционально глядели на него, но со свойственной Амадее настойчивостью. Иван Прокофьевич, конечно же, это видел. Ничто не могло скрыться от его глаз.
— Пускай монахи жительствуют в замке, я согласна. Но вплоть до того момента, как Хранитель всему обучится. Людей Церкви не следует долго держать близ власти.
Остальные представители Временного правительства, понимая причину, с мнением Амадеи согласились.
Станислав наблюдал за этой картиной, сидя в кресле у окна и похлопывая кулачками по перегруженным непосильным заданием ногам. Далее он опять вытер пот с лица уже насквозь мокрым платком и произнес:
— И у меня еще одна новость, — он ее оставил напоследок, ибо не знал, как преподнести. После минуты раздумий, решил сказать, как есть: — В следующем месяце будет Съезд Хранителей в Дельфиниуме. Должны присутствовать все Хранители в обязательном порядке, — он достал письмо и передал Амадее.
Шестеро представителей замерли в немом шоке.
— Как Съезд? — ахнула Пенелопа.
— Говорят, что возникли проблемы с соседним государством, — пискнул Станислав, желающий как можно быстрее убраться отсюда.
— Как будто только ради этого! — рыкнул Бандил и хотел было добавить, но вдруг осознал, что Станислав еще находится в зале и никуда не ушел.
Иван Прокофьевич, сидевший напротив Бандила, сразу же понял, о чем тот подумал, и вежливо начал:
— Дорогой Станислав, благодарим Вас за Вашу упорную работу, — лучезарная улыбка. — Мы не смеем больше Вас задерживать, удачного дня, — и встал его проводить.
— Это мой долг, светлейшие… — запыханно от волнения пробубнил Станислав и, попрощавшись со всеми, скрылся за дверью.
— Скорее всего, — первым после паузы начал Ландор, — они решили проверить слух о смерти Вадима.
— Да, потому я думаю, что пришло время официально объявить Хранителям о его смерти, — рассуждал Иван Прокофьевич, вернувшись на свое место. — Нет смысла больше утаивать, — и он выразительно посмотрел на Бандила и Амадею.
Адрио, в свою очередь, бросил взгляд на Пенелопу. Уголки ее рта были немного опущены, а глаза напряженно смотрели на бокал.
— Они, вероятно, и так уже знают, — донесся скрипучий старческий голос председателя Амадеи, — что Хранитель умер, а новый еще не появился. Все на Съезде будут ожидать тех, кто в данный момент управляют государством.
— Значит, мы поедим в Дельфиниум, — объявила Пенелопа, но ее темный взгляд выдавал нерешительность и взволнованность.