Спрятавшись за деревянными стенами, Клод выудил из карманов рукавички и шапку, надел их и вчитался в айпейроновое поле. Удостоверившись, что все стражники на своих местах, сенсор направился окольными путями к дому лавочника.
В этот раз передвигаться было сложнее: на и так не яркую луну то и дело наползали снежные тучи, погружая округу почти в кромешную тьму. Клод бежал мимо темных, похожих на тени, домиков, в основном полагаясь на память местности и айпейрон лавочника, которым «светилась» его изба. Кое-где по дороге попадались деревенские, возвращающиеся после задушевных посиделок с чем-нибудь крепким, но они не представляли угрозы, поэтому задачу не усложняли.
Хозяин лавки, по всей видимости, уже спал. В темных зашторенных окнах не пробивался свет, а вся атмосфера дома вгоняла в уныние и тоску.
«При дневном свете такого не было», — отметил про себя Клод, подбегая к заднему окну. Вчера он рядом с ним дожидался, когда уйдет староста.
Вчитавшись в айпейроновое поле, Клод определил, что лавочник не двигается с места и находится в другой части дома, и привстал. Справившись с оконным замком способом, которому научил знакомый, сенсор приоткрыл окно, заглянул, нет ли поблизости никого, и юркнул внутрь.
Место, в которое он попал, совмещало в себе функции спальни и кабинета — у одной стены стояла кровать с комодом, а у другой — письменный стол с неглубоким шкафом, наполовину заполненным бумагами. В этой комнатке Клоду не понравились две вещи: пустая застеленная кровать и какой-то сумбурный порядок в шкафчике, где одни папки и бумаги лежали уголком наружу, а другие стопкой были повалены на бочок. Если второе в некоторой степени соответствовало порядку в лавке, то первое объяснить более-менее удовлетворительно не получалось. И айпейрон лавочника не двигался.
Клод бесшумно, как мог, прошел комнату и, прильнув к межкомнатной двери, прислушался. Не считая завывающего ветра, стояла тишина. Сенсор приоткрыл дверь, и взгляд моментально выловил бледную руку, лежащую на полу. Таиться больше не было смысла. Клод вошел в комнатку и зажег огонь. Посередине нее лежал лавочник с багровым расплывшимся пятном на спине. От трупа веяло тоской, разочарованием и скорбью, и атмосфера дома все больше напитывалась этими эмоциями. У противоположной стены Клод заметил еще одну дверь, маняще приоткрытую. Он осторожно направился туда, вслушиваясь и вчитываясь в айпейроновое поле, и, так ничего и не обнаружив, распахнул дверь. Перед глазами предстала лавка, в которой не было ни души.
Вернувшись к трупу, Клод присел рядом и осмотрел его руки. На них были видны оборонительные раны, особенно пострадала правая рука с почерневшим ногтем. Недалеко от вытянутой левой руки лежала раскрытая пустая папка, прислоненная уголком к печи. Клод встал, зажег свечку на столе и заглянул в печь. В черной трухе на свету поблескивали обгоревшие фрагменты бумаг. Сенсор вытащил их и принялся рассматривать. На большинстве уцелевших кусочках крупицы информации не подвергались расшифровке, а вот остальные содержали что-то вроде отчета о покупках, продажах и перевозках.
— Уничтожили бухгалтерские книги… — шепотом заключил Клод, вернул бумажки обратно в печь и вытер руки о висящее полотенце. — Кто же убийца? — задался он вопросом и присел.
В доме лавочника, кроме доминирующего кода самого хозяина, был еще один, который, к слову, встречался не так уж и редко.
— Возможно, это код его помощника, — размышлял сенсор и, настроившись на него, вчитался в айпейрон раны жертвы. Коды совпали. — Ну и за что ты его убил? — задумчиво произнес он, вставая.
Клод проверил шкаф с бумагами и печь еще раз. Заключив, что документы сжигал именно лавочник, принялся ждать, когда на связь выйдет командир.
*** *** ***
Около двух дней назад
— Еще раз взяли! — скомандовал Адрио, давя на толстую ветку в роли рычага.
Красные от напряжения Семен и стражники Стрельницка приложили все силы, и ствол дерева, преграждающий выход из пещеры, поддался вверх.