— Павел? — спросил стражник умоляюще.
Официант вздохнул.
— Да, давай.
Сверху донесся стук каблуков. Официантка и двое гостей вышли на лестничную площадку, но остановились. Один из гостей о чем-то поинтересовался.
— Вы идете? — подгонял его Павел.
Ювелир стоял на месте. Кокон обманчивого спокойствия и тишины, скрывающий его айпейрон, растворился. От злости и обиды не осталось и следа.
— Не нужно. Спасибо вам… и простите за все, — быстро сказал ювелир, и скрипнула дверь, ведущая в зал.
Официант и стражник ринулись за ним в полной растерянности.
Примерно так же чувствовал себя и Клод. Он задумчиво потер висок, подождал, пока официантка и двое посетителей спустятся на первый этаж, и вскоре вынырнул сам. Семен вращал по залу искрящийся огненный шар, в котором пекся пирог, а посетители и официанты завороженно за этим наблюдали. Клод проскользнул тенью вдоль стены и вышел на улицу. Найдя в айпейроновом поле ювелира, он пошел за ним.
Глава 24.3
Раньше Ландор никогда не задумывался, что чувствует животное, окруженное стаей голодных волков. Стоять в центре поля, не имея возможности даже спрятать спину за деревом. А волки медленно ходят вокруг тебя, слюна капает из открытых, будто в насмешке, кровавых пастей. Чувство омерзительное — быть одним против всех, без путей отхода и возможности защитить себя. И даже если ты будешь драться насмерть, особого вреда волки не получат. Жизнь против нескольких царапин. Справедливый обмен?
Впервые Ландор примерил шкуру этого животного, когда ему исполнилось двадцать. Потерял родителей, дом — место, где можно было отдохнуть от окружающего мира, — стал пустым и чужим, и повсюду волчий вой. Никому и никогда Ландор бы такого не пожелал.
Чтобы защититься, пришлось отращивать когти. Но насколько не были бы острыми и длинными когти, а тело — сильным и выносливым, глубоко внутри продолжал сидеть страх спровоцировать очередную такую стаю. Когда знаешь, что это такое, хочется всеми силами этого избежать.
Наемники окружили Ландора, самодовольно усмехаясь. Но они были не сильными волками, хотя так старались походить на них, а зазнавшимися шавками, готовыми убить за гнилую кость. И эти шавки, побитые и потрепанные жизнью, окружили Ландора, выкрикивали оскорбления и делились, что они с ним сделают. Спина еще болела от предыдущего удара, а нога пекла от ожога. В то время как Кира…
Злостью на себя и стыдом из-за собственной глупости светился код Ландора. Но ярче всех полыхал страх. Страх за нее.
Где она? Как она? Успеет ли спасти? А если…
Ландор стиснул зубы и блокировал руками удар.
— Давайте не будем его убивать здесь! — предложил наемником со следами побелки на лице. — После всего это будет слишком просто!
— Приказ есть приказ, — возразили ему. Ландор висел спиной к нему, но, судя по запаху паленой ткани, это был наемник, по которому прошлись горящим плащом.
«Он главный?» — подумал Ландор.
— Да ладно! — не унимался тот. — Какая разница, сдохнет щас или завтра?
— Согласен. За Пса и Мотыгу он должен расплатиться, — поддержал наемник с горшком, и его кулаки окутало пламя.
— Что?.. И Мотыга?
— Я сказал: нет, — твердо произнес главарь, и остальные покорно замолчали.
— А я могу узнать, кто и почему меня заказал?
Наемники засмеялись.
— Качайся дальше.
Затушив ненужные эмоции, Ландор продолжил:
— И все же? Вы ведь все равно меня убьете, — говорил он, незаметно пробуя ногой, за которую подвесили, развеять огонь, — так почему не сказать хотя бы причину? Может, я… хм… так страдать буду больше. Вы же этого хотите.
На сей раз смеха и комментариев не последовало. Разминая ногу, Ландор поднял голову, чтобы увидеть лица наемников. Они смотрели на него с явным подозрением.
— Вы хотите убить правителя страны, у которого, к слову, много денег, — продолжал Ландор, пытаясь вернуть айпейрону контроль. Эффект эксарманса же должен рано или поздно ослабнуть. — Сколько вам заплатили? Я объективно могу дать больше.
Главарь молча вышел вперед и резко ударил ногой.