Ландор замер. Дождевая вода струилась по нему. Одежда уже полностью вымокла и прилипла к телу. Волосы превратились в иголки, по которым стекала и капала вода.
Ветер бесновался. Он гнул кроны деревьев, сдирал старые листья и уносил их далеко-далеко в сторону светлеющего неба.
Ландор зажмурился, резким движением вытер лицо обеими руками и открыл глаза. На дорожке под ногами лежало его отражение. Он поднял глаза. Вся зелень сада дышала свежестью. По сочно-зеленым листочками стекали дождевые капли. А ранее бесцветные стены летней гостиной приобрели нежно-молочный оттенок.
«Неужели?.. — робко засветилась мысль, и Ландор резко встряхнул головой.
Он быстрым шагом направился по дорожке в сторону летней гостиной.
«Я не мог поступить иначе. Они убили мою семью. Другая, сумасшедшая старуха, хотела, чтобы я извлек из этого урок и стал лучше. И вместо того чтобы поддержать меня в самый сложный период, вы пошли против и оставили меня одного. Это не предательство?..»
Ландор поднялся по ступенькам и перешел в крытый каменный переход, ведущий из внутреннего сада в летнюю гостиную. Его шаги гулко раздавались по переходу, с мокрой одежды капала вода.
«Зачем?»
— За чем вернулись?— спросил Ландор.
— Зачем? — Пенелопа широко улыбнулась, весело глядя на Хранителя. — Потому что это мой дом, и я хочу здесь жить. Мне нужна была реабилитация после болезни, поэтому я и уехала. А вы что подумали? Что я уехала навсегда? — она сделала паузу и с улыбкой всмотрелась в лицо Ландора. — Глупости какие. Я ведь говорила, что здесь мое место.
Ландор стиснул зубы, проходя мимо поворота, в конце которого находилась беседка со скамейками.
— Хорошо, езжайте, — нехотя произнес Ландор. — Заодно узнайте, как продвигается дело Евграфа.
— Этим делом уже давно занимается профессионал, — победоносно улыбнулась Пенелопа, чуть ли не пропев последнее слово. — Так что не беспокойтесь. Я уезжаю завтра утром, к балу вернусь. До свиданья.
Ландор остановился и сжал кулаки до белизны костяшек. Сердце лихорадочно стучало, вызывая тошноту и головную боль. Хотелось кричать, рвать и метать.
— Я виноват? — погодя насмешливо произнес он и тихо засмеялся, окунаясь в ту боль и одиночество, которое преследовали его почти год.
Затем Ландор с силой выдохнул, расправил плечи и уверенным шагом продолжил путь в гостиную, чтобы растопить камин и согреться. Но через пару метров его шаг начал замедляться. Он становился все короче и тише, как легкий дождь на улице. Ландор приставил ногу и остановился.
Сквозь просветы между каменными колонами, держащими крышу туннеля, заструился долгожданный солнечный свет. И давящий сумрак исчез.
*** *** ***
В Авилоне стоял теплый солнечный полдень. Над роскошным трехэтажным особняком пролетели голуби и скрылись в еловом лесу, разросшимся на несколько километров. Из открытой столовой, которую любили использовать в теплое время года, вышел господин Всеволод, дедушка Эвики, его сын и двое их гостей. Они шли по просторному каменному коридору, который соединял основное здание и «летние» пристройки, и оживленно беседовали. Лучи солнца проходили через широкие окна с очень низкими подоконниками, освещая им путь.
Слуги останавливались в вежливом поклоне и возвращались к своим обязанностям, лишь когда господа оставляли их за спиной.
— Невероятно благодарен за советы, — произнес один из гостей. — Беседа с вами, как глоток свежего воздуха.
— Вы преувеличиваете, — любезно улыбнулся господин Всеволод. — Это всего лишь взгляд со стороны.
Мужчины, беседуя, вышли из коридора и спустились во внутренний двор.
— Прошу меня извинить, — произнес господин Всеволод, принимая письмо гонца. Именно код гонца вынудил его несколько изменить маршрут. Дочитав, господин Всеволод обратился к своим гостям: — Господа, к сожалению, я вынужден вас покинуть. Возникло одно неотложное дело.
— Не беспокойтесь, отец.
Гости поинтересовались, не нужна ли их помощь, и, когда их заверили, что пока такая необходимость отсутствует, высказали пожелание сыграть сегодня с господином Всеволодом хотя бы в одну партию в гравт.