— Да, госпожа?
— Принеси, пожалуйста, в гостиную чай и что-нибудь перекусить! Расчетов будет много, — обратилась она к гостье. — Но это о-очень увлекательно!
Спустя два часа Пенелопа ехала домой, обмахиваясь увесистым конспектом, словно веером. На улице парило, как перед сильным дождем. По небу ползли серые тучи. Они выглядели такими огромными и мощными по сравнению с молоденькими деревцами, которые высадили у дороги.
«Надеюсь, дождь начнется в другом месте», — волновалась Пенелопа, выглядывая из открытого окошка.
Внезапно где-то снизу послышался треск, а потом что-то стукнуло. Стук. Стук.
Пенелопа нахмурилась и наклонилась. Постукивание продолжалось.
— Остановите карету! — закричала девушка.
Через несколько минут кучер и стражники обследовали карету. Пенелопа стояла в стороне. Ветер неприятно обдувал. Приглаживал траву и дергал юбку.
Кучер вылез из-под кареты и, недовольно качая головой, пошел к Пенелопе.
— Крепление отскочило. Починить не смогу. Так доехать можно, но… — он покосился на небо. Оно потемнело, окончательно спрятав солнце. — Лучше ехать на ближайший постоялый двор. Скоро вольет!
— Едем на постоялый двор! — девушка пыталась перекричать ветер.
Теперь ветер хотел не пригладить траву, а сдуть ее вместе с корешками. Пенелопа шла к карете, сражаясь с потоками ветра. Прическа уже растрепалась. Волосы то поднимало, то опускало, то кидало на лицо. Девушка задыхалась. Дышать в такой ураган походило на попытку набрать воды в ладони в мощном водопаде. Вода била в руки, разлетались брызги. Но в итоге руки были мокрыми, а в ладонях лишь несколько грамм воды.
Пенелопа села в карету. Стражник толкал дверцу, чтобы закрыть ее, а ветер упирался. Между каретой и дверцей будто втиснулась воздушная подушка. К стражнику подбежал кучер, и теперь они оба толкали дверцу. Раз. Два. Клац!
Пенелопа с облегчением выдохнула, когда дверца наконец-то закрылась. Карета со скрипом и постукиванием сдвинулась с места. Девушка достала зеркальце и охнула: то, во что превратилась прическа, цензурными словами было не описать. Дорожный сундучок покинула расческа. На сидение полетела заколка, а потом комплект шпилек и клок волос.
Девушка распутала волосы и принялась сооружать пучок.
— Нет, это невозможно, — ныла Пенелопа, когда руки от боли уже не слушались. — Надо было брать с собой Варвару. Все, хватит с меня.
Пенелопа дала рукам и плечам отдохнуть. Она придвинулась ближе к окну. Поле сменилось лесом.
«О, скоро приедем, — отметила она и задумалась. — Скоро… Адрио и Ландор охотятся на господина Афанасия. Кто-то из них его быстро поймает. А это значит… — ее сердце ускорилось. — Даже если не Адрио его поймает, уже с тем, что он узнал про антропейрон и «Ястреб», он может позволить себе вернуться».
— Адрио вернется, и… вы помиритесь, — робко произнесла она и закрыла рот рукой. — И все будет как раньше. Святой айпейрон, пусть так и будет!.. — она сложила руки в мольбе. Из глаз брызнули слезы. И как липкая паутина ее окутал страх, что что-то пойдет не так и этот кошмар растянется надолго.
Пенелопа закрыла лицо руками и просидела так, пока они и плечи не перестали болеть. Тогда девушка распустила горе-пучок и просто заколола волосы заколкой.
— Неплохо, — проговорила она, смотрясь в зеркало.
Карета начала притормаживать.
— Госпожа, приехали! — крикнул кучер.
Дождь накрапывал, гулко отскакивая от кареты. Девушка вышла из кареты. Стражник держал над ее головой зонтик.
«Просторно, — с удивлением отметила Пенелопа. Она ни разу не останавливалась тут: уж больно уныло и захудало выглядел он со стороны.
Карету уже отвезли в мастерскую. Девушка шла в сторону таверны, как вдруг ее взгляд притянула к себе чужая карета. Изумрудная, с зелеными и белыми перьями, лепниной… Экстравагантная, по-праздничному яркая.
«Его владельцем может быть только один человек», — догадалась Пенелопа, и в подтверждение ее слов из таверны вышел Иван Прокофьевич.
Его белый кафтан украшала искусная золотая вышивка. Волнистые волосы были собраны в небрежный хвостик. Иван Прокофьевич спустился вниз, скользя взглядом по дворику, и вдруг заметил Пенелопу. Он замедлил шаг и широко улыбнулся.