Вадим слева от нее истошно хохотал.
— Ну ты даешь! — выдал он и опять залился хохотом, повалившись на спину.
— А нечего ко мне лезть! — фыркнула Пенелопа и хмуро уставилась на зверька. — Еще раз такое сделаешь — и следом улетишь! — обратилась она к нему.
Тот кивнул, продолжая смотреть на нее круглыми глазенками, полными мольбы, и положил на нее две лапки, прося довериться еще раз.
— Хорошо, — буркнула девушка.
Золотой луч соединился со зверьком, и энергия вновь потекла в девушку.
— Кто-то напал и убил семью Ландора, — после молчания произнесла Пенелопа, — и… тебя нет. И этот кто-то, как я понимаю, собирается прибрать власть к своим рукам. Что бы ты посоветовал сделать?
— Обратить внимание на «Феникс», — мигом ответил Вадим и хитро добавил: — Это я тебе как твоя проекция советую.
Девушка закатила глаза, а брат продолжил:
— А вообще я не тот, у кого нужно спрашивать совет. Неприятно это признавать, но я был кошмарным правителем и политиком. Сейчас-то я это понимаю, а тогда нет, — он забавно поджал губы.
— Только не говори, что это мои мысли, потому что ты — моя проекция.
— Ну, я всегда был проекцией, не только здесь. Потому что я есть проекция, — хитро и наигранно торжественно добавил он, насмешливо сверкнув глазами, но затем посерьезнел: — А ты — нет, поэтому тебе здесь делать нечего, — сказав это, он встал.
— Ты уже уходишь? — спохватилась Пенелопа и почувствовала сжимающее сердце грусть.
— Да, я же не нанимался тебя развлекать.
— Рада была тебя увидеть, — прошептала девушка.
— А я как-то не очень. Отвлекла от дел насущных, — и начал уходить.
— Каких еще дел? — усмехнулась она, чувствуя, как защипало глаза.
— Мне нужно где-то погулять, — обернувшись, нарочито серьезным тоном произнес Вадим, задрав нос как дельфинианский сноб, — книгу полистать и лебедей покормить, — и в ту же секунду он расхохотался.
— Хватит ржать с моего сна! — смеясь, возмутилась Пенелопа и ощутила, как кровь прилила к щекам.
— Святой айпейрон, неужели это все, что могло прийти тебе в голову? — сокрушался он, отступая. — Почему не скачки, дуэли, красивые и сексуальные… ну, для тебя парни, а для меня девушки; полеты, битвы с монстрами? Почему именно эта нудятина? Хорошо хоть не занятия в академии, а то я бы свихнулся!
Пенелопа смеялась сквозь слезы.
— В следующий раз…
— Даже не думай, — Вадим остановился, а его тон мгновенно посерьезнел. — Чтобы ближайшие лет сто у меня на горизонте не маячила.
— Хорошо, — кивнула Пенелопа и погодя тепло добавила дрогнувшим голосом: — А ты изменился…
— Я ведь просто проекция в твоем нудном сне, — хмыкнул Вадим, наклонив голову, и вдруг протянул, не сконцентрировано глядя вдаль: — Лебеде-ей кормить… Как хорошо, что не я занимался этим идиотизмом. Я просто, — он сделал паузу и посмотрел Пенелопе прямо в глаза, — где-то шлялся! — развел руками.
Пенелопа расхохоталась, становясь красной, как помидор. Вадим немного понаблюдал за сестрой и шутливо произнес:
— Значит, вот такого ты обо мне мнения.
— Нет, конечно. Просто ты все время где-то пропадал, а чем ты занимался, я не знала, поэтому…
— Все ясно с тобой, — он усмехнулся.
— Извини, — смеясь, проговорила Пенелопа смущенно.
— Не-а, не из… — он запнулся и, передумав, произнес: — и ты меня. А теперь просыпайся! — он окатил сестру энергией, и последовала вспышка.
В следующее мгновение девушка увидела перед собой темный потолок, неясные образы людей, склонившихся над ней, услышала, как ее позвали по имени, а затем погрузилась в обычный, безмятежный сон.
Глава 2.2
Следующие сны Пенелопы отличались от предыдущего — затяжного и полностью осознанного. Они напоминали неясные обрывки эпизодов со своим собственным сценарием или просто тихие моменты забытья. И вот, спустя некоторое время девушка открыла глаза и увидела не очередную картину драматурга, а обыкновенный потолок. Серые камни разных размеров складывались в привычный узор, поэтому девушка моментально узнала потолок своей собственной спальни.