Адрио молчал, пытаясь подобрать слова, как вдруг его выручило тактичное «кх-кх».
— Возможно, — произнес отец Даниил, сидя на лошади и стараясь не сильно вмешиваться в разговор, — из-за болезни тебе пришлось сделать переливание айпейрона, — и, поняв, что момент он все-таки испортил, подъехал на лошади поближе.
— Переливание айпейрона? — переспросила девушка, отодвинувшись от Адрио и немного покраснев.
— Я так предполагаю. А тебе не сказали? — отец Даниил искренне удивился.
— Нет, — Пенелопа замотала головой. — Мне сказали, что у меня была высокая температура и больное горло. Хотя, действительно, — она задумалась,— теперь многое начинает проясняться. Я не знала, что такое вообще возможно…
— Я видел несколько упоминаний в заметках военных врачей, но такая техника не практикуется в медицине, потому что очень сложно найти донора, чей айпейрон подойдет по своей природе айпейрону пациента. Даже айпейроны родственников не всегда совместимы. У тебя не было ощущения какого-то… диссонанса между физической природой твоего тела и природой айпейрона? Скажем, твоя активность немного изменилась?
— Да, — твердо произнесла Пенелопа, полностью удостоверившись в предположении отца Даниила, — еще как было и есть сейчас.
— Значит, это оно, — подтвердил отец Даниил, криво улыбнувшись, и его внимание привлек силуэт.
Пенелопа обернулась и увидела Варвару, стоящую поодаль от них.
— Вы ехали в Авилон … — Пенелопа запнулась, — еще по какой-то причине? — спросила она у Адрио.
Он усмехнулся.
— Нет, только из-за тебя.
Пенелопа, опустив взгляд, густо покраснела и не смогла зажевать улыбку.
— Тогда поехали в храм вместе, — она вновь посмотрела на него. — Но сначала нужно вытащить карету. Она полностью увязла.
— Сделаем, — произнеся это, Адрио запрыгнул на лошадь и с улыбкой протянул Пенелопе руку. — Запрыгивай.
Девушка засмеялась и, подобрав юбку, поставила ногу в стремя, подтянулась. Затем Адрио комфортно усадил ее в седле бочком и, крепко обняв за талию, направил лошадь в сторону Варвары. Отец Даниил и стражники последовали за ними.
— Тут недалеко ехать. Карета вон там, — она указала рукой.
— Я вижу только карету, — чуть погодя произнес Адрио. — А где стражники?
— Их нет. Я совсем забыла о сопровождении, когда сбегала из замка, — и гордо подняла подбородок.
— «Сбегала»? — он удивился и, криво улыбаясь, посмотрел на Пенелопу.
— Да, лекари требовали, чтобы я с постели не вставала целую неделю! А лучше две. И старалась не двигаться! Они понятия не имеют, насколько это мучительно! Практически невозможно! — и Пенелопа принялась в красках рассказывать свои впечатления за те полтора дня, что она провела в замке перед отъездом.
Карета продолжала стоять в грязи, не сдвинувшись ни на сантиметр. Адрио, подъехав поближе и оценив масштаб проблемы, скомандовал всем пассажирам вернуться в карету, а стражникам — начать выпаривать воду, двигаясь от внешнего края грязевого «пруда» до самих лошадей.
— Вы не будете тянуть карету? — искренне удивился Савич, сидя на козлах.
— Будем, но позже.
— Сынок, а мне что делать? — спросил отец Даниил, когда Клод и Семен добирались до позиции.
— Мы будем остужать землю. Пенелопа, ты останешься здесь или сядешь в карету? — спросил он и, увидев выражение ее лица, усмехнулся. — Хорошо, тогда приступим.
Первыми шли Клод и Семен, выпаривая воду, а за ними на некотором расстоянии следовали Адрио и отец Даниил, вытягивая тепло из земли. Спустя некоторое время всадники закончили прокладывать твердую дорогу к четверке лошадей, и вскоре карета была вытащена из оставшегося грязевого пруда.
Скача впереди всех, Семен и Клод продолжали следить за дорогой, «прокладывая» ее, где необходимо, за ними ехал Адрио с Пенелопой, а еще дальше — отец Даниил.
— Значит, ты сбежала от Лимада и других лекарей? — уточнил Адрио.
— Нет, я сбежала именно из замка. Странно, конечно, что этот поганец не выставил у дверей в мои покои стражников, которые в нашу последнюю встречу вывели меня из его кабинета под руки, — рассказывала Пенелопа, разгорячаясь с каждой секундой, что даже не заметила, как рука Адрио крепче обхватила ее талию, — но думаю, что он просто забыл об этом. И он бы еще меня в тюрьму посадил, только — вот жалость какая! — я заболела! Ты знаешь, что он меня уволил? — злость начала кипеть с новой силой. — Точнее, не уволил, а понизил до обычного госслужащего. За то, что я забыла послать приглашение одному профессору! И кто, извините меня, после работы во Временном правительстве и министром пойдет работать обычным госслужащим? Он свихнулся! Меня избегает, отвечает на отвали, смотрит, как на врага, — рычала она, чувствуя бурлящий айпейрон. — Можно подумать, что он просто стал нелюдимым и злым, если только не знать, как он общается с этой Кирой.