Неподалеку от импровизированного стола на костре мягко кипел казанок с ухой, рыбу для которой наловили Клод и кучер, а в углях пеклась картошка. Пока Савич помогал Варваре в готовке, Клод вместе с Адрио ходил за дровами.
На свежем воздухе все расходится на ура, даже обычная кашка или черствый сухарь. Но в этот раз блюда просто растворялись в воздухе.
— Передайте, пожалуйста, янтовицы, — попросил Станислав ответственного за выпивку.
— Да, сейчас, — отозвался отец Даниил и, взяв в руки бочонок, с загадочным видом потряс его. — Возьми пока это. Сейчас принесу еще, — он встал и, напевая какую-то песенку, энергично направился к реке, где охлаждался второй бочонок.
Тут захохотали Адрио, Клод и Семен.
— Да, все так и было, — погодя произнес Семен, смеясь.
Чуть погодя он опять поделился забавной историей и последовал новый всплеск мужского хохота, разбавленный женским звонким смехом.
Пенелопа, смеясь, потянулась к десерту. Сначала девушка хотела отметить День рождения в деревне, поселиться в какой-нибудь избе с кухней и другими удобствами, но сейчас, видя, как светится лицо Адрио и как он смеется, она поняла, что походное празднование было идеальным вариантом, несмотря на гору сопутствующих трудностей.
В часов шесть вечера, когда все набирались сил перед вторым заходом, Пенелопа, улучив момент, взяла под руку Адрио и повела его прогуляться по лугу.
— Не спеши ты так, — попросил Адрио, тяжело ступая после плотного обеда.
— Хорошо, — согласилась девушка и повела плечом в попытке скинуть с себя сверлящие взгляды, которые уже порядком надоели.
Адрио и Пенелопа шли по дорожке через небольшой луг с высокой, по колено, растительностью. Они молчали, но молчание это было вызвано не отсутствием тем для разговоров, напряжением или неловкостью, а, наоборот, легкостью и спокойствием.
Луг закончился, и начался негустой лиственный лес.
— Там дальше есть опушка на возвышенности, — произнесла Пенелопа и указала рукой. — Пойдем туда. Там прелестный вид.
— Давай. Мне это место тоже понравилось.
— Думаю, было бы замечательно там посмотреть на ночное небо. Если, конечно, дождь не нагрянет.
Мужчина усмехнулся.
— Да, лето выдалось дождливым.
— И холодным. Совсем на лето не похоже.
Общаясь на простые темы, Адрио и Пенелопа вышли на опушку, поросшую зеленой и желтоватой травой, кустарниками и какими-то мелкими цветочками. Вдалеке виднелись луга, небольшие холмы и река. Они прошлись вдоль опушки и остановились у поваленного старого дерева.
— Я сейчас, — сказала она, отпустив его руку, и подошла к раскидистому дереву с дуплом, находящемуся в паре-тройке шагов от «скамьи» из дерева.
Выудив из дупла тканевый сверток, Пенелопа развернула его и, достав деревянный футляр с геометрической резьбой, повернулась.
— С Днем рождения! — улыбаясь, поздравила она и протянула подарок.
Адрио задорно улыбнулся, быстро взял футляр и с любопытством заглянул внутрь. На атласной ткани цвета сосновых иголок лежал нож длиной около двадцати пяти сантиметров с черной рукояткой и в такого же цвета ножнах.
Адрио восхищенно выдохнул. Достав подарок из футляра, он усмехнулся и посмотрел на девушку глазами полными ребяческого восторга.
— Это засапожник, — произнесла Пенелопа, самодовольно улыбаясь, и, забрав футляр, чтобы не мешал, положила его на поваленное дерево. — Рукоятка обмотана шнурком из кожи. Он впитывает влагу и не дает ножу скользить в руке.
Адрио вынул засапожник из ножен, украшенных геометрической вышивкой, и задержал взгляд на рукоятке.
— По этой причине, — продолжала Пенелопа, — я не стала рассматривать варианты, где была рукоятка из оленьего рога.
Адрио рассматривал подарок, прямую форму его клинка, приподнятый кверху кончик.
— Ширина клинка чуть больше одного сантиметра, — говорил Адрио, крутя засапожник с заостренным с двух сторон лезвием. — Обух около трех-четырех миллиметров.