Но успокоилась она рано: пришли известия, что Григот осадили хиваши и орды поднятых их шаманами мертвяков. Все мастера клинка, бывшие в Тирогисе, тут же собрались возвращаться домой, а Илонне отец строго-настрого велел оставаться в Академии. Девушка же чувствовала, что она должна как можно быстрее оказаться рядом с Диллем, застрявшем в Григоте. Объяснить, зачем и почему, она не могла, но была уверена, что чувство это правильное. Её нечеловеческая подруга — красная драконица Гейрге, ещё не умела говорить, как великие драконы, но многое понимала, и сама предложила помощь. Лететь на драконе — это не неделю пылить на коне, Илонна, конечно, согласилась. Всё шло замечательно до того момента, пока они не приблизились к осаждённому Григоту.
С земли по летящей драконице начали бить какие-то сильные заклятья. Так-то драконы почти не подвержены действию чужой магии, но эти заклятья едва не убили Гейрге. Илонне тоже досталось. Она толком не помнила, как они сумели уйти из-под обстрела и когда приземлились — после попадания нескольких жгучих магических искр, Илонна потеряла сознание. А пришла в себя уже в Веире, рядом стояли измученный Мейс и суровый отец. Илонна, едва придя в себя от изумления, услышала от отца такое, что едва не умерла на месте. Дилль погиб. Погиб геройски, защищая Григот. Убил зловещего и могучего лича и сотни рядовых зомби. Сгорел в колдовском огне, что наслали на него бешеные хивашские колдуньи и шаманы. От него не осталось даже обугленного тела.
Илонна тогда почувствовала, что уже наполовину мертва. Та часть её, которую занимал Дилль, моментально ссохлась и превратилась в нечто ледяное, поселившись в самой середине сердца. Девушка, с потерей любимого, не видела смысла жить дальше. И лишь одно удержало её от ритуала вечной верности — Гейрге. Узнав, что тяжело раненая драконица лежит в степи в десятке лиг от Веира, Илонна приказала отвезти её к ней. Мейс, оставшийся с вампиршей, каждый день лечил её каким-то одному ему ведомым способом, но всё оказывалось напрасно: хивашское колдовство непрерывно высасывало жизнь из тела девушки, и с каждым днём Илонне становилось всё хуже. Мейс уговаривал её бросить Гейрге и уехать в Тирогис, где консилиум из лучших врачевателей наверняка отыщет способ излечения, но Илонна категорически отказалась. Как отказалась и принимать любовь придворного врачевателя — оказывается, Мейс никогда и не оставлял мысли сделать Илонну своей. Просто раньше ему мешал Дилль.
Глава 4
Девушка грустно улыбалась, слушая признания в любви Мейса. Когда-то давно, в прошлой жизни, она действительно могла бы согласиться стать его возлюбленной. Оскорблённая в своих лучших чувствах, полная желания отплатить рыжему мерзавцу за нанесённое оскорбление, она уже почти согласилась принять ухаживания этого блондина с породистым красивым лицом и телом атлета. Но не теперь. Лучшая половина её души умерла, оставшейся жить уже незачем.
Но Мейс был другого мнения, и он начал действовать, чтобы превратить Илонну в личную собственность. Эта скотина начала примешивать что-то к своей лечебной магии. Илонна, вспоминая то время и своё поведение, каждый раз удивлялась — как же она не смогла распознать подобного предательства? Наверное, потому что изменения с ней происходили незаметно, потихоньку подтачивая самую её суть и постепенно превращая свободную вампирскую женщину-воина в покорную рабыню нечистоплотного мага. Она не заметила, с какого времени стала с нетерпением ожидать прихода Мейса. А когда он приходил, она с наслаждением вслушивалась в его голос — неважно, о чём он говорил, лишь бы не замолкал. Сначала её сдерживало желание быть рядом с умирающей Гейрге, но потом и оно ушло — осталась только страсть быть рядом с человеком, который превратился для вампирши в божество.
И если бы не всплеск драконьей ярости, разогнавшей туман, окутывающий её голову, Илонна могла бы совершить страшное: убить Тео, поднять руку на отца, нарушить все законы клана и сбежать в далёкие земли с Мейсом. Но очистившиеся от гнёта мозги вернули всё на место. Илонна отчётливо помнила тот миг: она стоит, обнажённая, а напротив — мастер Фиррис и Тео. В её руке меч, который она только что собиралась обрушить на отца и друга. А виновник всего этого стоит рядом и вкрадчиво пытается уговорить старшего вампира отпустить их. В тот миг Илонна поняла, как действовал этот подонок: медленно затуманивал ей мозги, превращая в свою покорную рабыню. И драконья ярость раскалила добела клинок в её руке. За подобное оскорбление наказание могло быть только одно: смерть. И негодяй нашёл её, когда Илонна недрогнувшей рукой вонзила раскалённый меч ему в сердце.