Всё! Теперь следовало позаботиться о погребении Илонны. Нужно вынести её наверх, а для этого надо освободить от стягивающих её пут. Мастер Фиррис поднял с пола один из валяющихся на полу ножей и начал осторожно резать ремни, привязывающие культи Илонны к колышкам, вбитым в пол. Затем он срезал ремень, удерживающий её талию и бёдра. Мерзавец всё предусмотрел — у Илонны не было шанса не то что освободиться — даже просто пошевелиться. Мастер Фиррис тяжело вздохнул и аккуратно перерезал ремень, который удерживал кляп, после чего откинул в сторону грязную тряпку, пропитанную кровью и слюнями.
И в этот момент по телу Илонны пробежала дрожь. Из её рта вырвалось хриплое дыхание, на губах вздулись кровавые пузыри. Мастер Фиррис замер, не веря себе. Дочь, которую он считал умершей, жива. Не успела эта мысль промелькнуть в сознании мастера, как Илонна закричала. Она кричала, как дикий зверь — без слов, просто выла на одной ноте. Это был вопль безумной боли, которая мучила её раньше и терзала её сейчас. Это была боль потери чиала. Это была боль потери самой себя. Илонна забилась на полу, размахивая культями рук и ног.
— Доченька, я здесь, — мастер Фиррис схватил её в железные объятия, не давая причинить самой себе ещё больший вред. — Сейчас я унесу тебя в Академию, там гроссмейстер и врачеватели живо тебя подлечат. Илонна, девочка, перестань кричать. Слышишь меня? Теперь всё будет хорошо! Терпи, милая, терпи!
Он поднял на руки её извивающееся тело и побежал к выходу из подземелья. По пути Илонна замолчала — потеряла сознание. Во всяком случае, мастер Фиррис на это надеялся. Дважды за день лишиться дочери он не хотел, а потому бежал так быстро, как никогда в жизни до этого.
Глава 30
Гунвальд неутомимо шагал рядом с повозкой, в которой ехала его младшая жена. Фаллита умудрилась натереть ногу, за что подверглась ласковым упрёкам со стороны Тильды. Старшая жена каршарца, вполголоса ворча, замотала натёртую ступню чистой тряпицей и приказала непоседливой девчонке сесть в повозку, а сама пошла рядом с мужем. Гунвальд, по идее, должен был ехать верхом, как и прочие воины из его отряда, но коней отчаянно не хватало, и каршарец решил идти пешком. Вот он и топал с утра до ночи своими здоровенными сапожищами по зелёной траве.
Когда сумеречные земли закончились, Гунвальд радостно отметил наличие на небе солнца и понял, как сильно он соскучился по яркому солнечному свету за время проживания в Григоте. Не то чтобы он был большим любителем солнечных ванн, но каждый день наблюдать серое унылое небо — это всё-таки перебор для любого нормального человека.
В отличие от каршарца, вампиры всех полов и возрастов к яркому светилу на небе отнеслись не столь радостно. Все они, как один, нацепили чёрные защитные очки и постарались поплотнее укутать лица. Гунвальд, глядя на Тильду, скорее похожую на шагающую мумию, чем на красивую женщину, только хмыкнул, но от подколок воздержался. Слишком уж болезненно воспринимали вампиры потерю родного города, чтобы терпеть подобные шуточки. Да и жгучее солнце причиняло им настоящий, а вовсе не иллюзорный вред, так что необходимость укутываться у Тильды была. Но всё равно, выглядела она забавно.
Впрочем, вскоре новизна впечатлений спала, и Гунвальд перестал обращать внимание на непривычный вид вампиров. Тем более, что вскоре ему пришлось выполнять свои обязанности по охране гражданских, а именно: вступить в бой с врагами. Враги, правда, оказались странными. Поначалу Гунвальд, услышав сигнал тревоги, решил, что отряд бокового сопровождения захотел шашлыка, а тревогу протрубили, чтобы остальные приняли участие в охоте. Потому что каршарец увидел, как всадники на полном скаку рубят… овец. Впрочем, каршарец тут же вспомнил рассказы тех, кто участвовал в конвоях предыдущих караванов, про овец безумного мага, и тут же помчался к месту жаркой схватки. Стадо… да нет, стадо — это у травоядных… стая овец, голов примерно в сорок, рвалась к беззащитным лошадям каравана и пешим путникам, отряд сопровождения имел всего шесть всадников и сдержать атакующих не мог просто физически. К тому же, лошади явно боялись странных созданий, бесились и то и дело пытались сбросить всадников. А другие отряды сопровождения хотя и мчались к месту атаки, но явно не успевали.
Гунвальд точным ударом меча пробил голову ближайшей к нему овцы, вонзив остриё прямо в оскаленную пасть. В предсмертной агонии здоровенная тварь захрипела и едва не оставила каршарца без оружия, замотав клыкастой башкой из стороны в сторону. Гунвальд сумел удержать рукоять, выдернуть меч и атаковать другого монстра — на сей раз самца, судя по витым рогам. Тот скакнул в сторону, избежав смертельного удара и отделавшись срезанным клочком шерсти на боку, после чего ринулся мимо Гунвальда к ближайшей повозке, явно желая растерзать спрятавшихся за ней женщин, среди которых была и Тильда.