А Шехан — который чиал Илонны, был ничуть не лучше крылатого братца. Кот в Академии вообще как сыр в масле катался. Спал круглыми сутками, просыпаясь, шёл в столовую, клянчить еду у сердобольных поварих, а потом, словно этого было мало, нагло забирался в стойла молодых драконов и воровал у них мясо. Илонна, конечно, пыталась вразумить жадного чиала и предрекала ему огненную смерть от оскорблённых драконов, но как это ни удивительно, Шехан был до сих пор жив. Почему драконы не трогали нахалюгу, никто не знал, но факт оставался фактом. Кот настолько растолстел и обленился, что перестал ходить с хозяйкой не только на занятия, но даже в королевский дворец, хотя там ему тоже норовили подсунуть вкусный кусочек. Илонна не возражала — пусть сидит возле драконов и под ногами не путается.
Вот и сегодня Шехан лишь проводил вампиршу ленивым взглядом, после чего укрыл нос пушистым хвостом и уснул. Илонна отпросившаяся у мастера Оквальда, едва ли не вприпрыжку отправилась знакомой дорогой в королевский дворец. Вчера Белинда сообщила, что в Ситгар прибыла делегация из Мироттии, в составе которой был известный учитель фехтования Коритт. Илонне было весьма любопытно устроить тренировочный поединок со знаменитым мастером, да и Белинда хотела попросить его о паре уроков. Вот она и спешила, чтобы успеть к разговору королевы с мастером, который мог отказаться скрещивать клинки с женщинами. Но как бы она ни торопилась, по пути она бросила монетку слепому нищему, сидевшему у стены Академии. Бедолага последние полгода ежедневно сидел на этом месте, и его даже городская стража не прогоняла. Всё-таки, ветеран битвы при Арьене, где и потерял свои глаза при магической атаке тилисцев. Бросив монетку, Илонна тут же забыла о нищем и, не слушая его благословений, помчалась во дворец.
Глава 5
Старик-нищий, скорчившийся под высокой стеной магической Академии, действительно последние полгода каждый день приходил сюда, как на работу. Едва поднималось солнце, как он уже ковылял по улицам верхнего Тирогиса, постукивая перед собой узловатой палкой. Некоторые сердобольные хозяйки, в ранний час вышедшие из домов, чтобы встретить молочников и зеленщиков, подавали убогому то краюху зачерствевшего хлеба, то рыбку солёную, а иные даже расщедривались и на кусок свежеиспечённого пирога. Нищий истово благодарил женщин, иногда останавливаясь рядом с ними, чтобы в очередной раз рассказать историю своего несчастья. Так что, уже через пару месяцев с момента его появления, многие знали о злоключениях Перта — бывшего копейщика второй линии, в битве при Арьене. К калеке, как и к прочим пострадавшим в той жестокой войне, горожане относились с пониманием и жалостью, но без фанатизма. Если достаток позволяет кинуть корку хлеба слепцу — кинет, а нет — значит, нищий поголодает ещё какое-то время. А голодать таким, как Перт, приходилось часто — королевская пенсия по инвалидности назначалась далеко не всем — для этого нужно было прослужить в армии не меньше пятнадцати лет.
Одна из горожанок — вдова краснодеревщика, обладающая не только дородным телосложением, но и доброй душой, однажды даже предложила сводить увечного в городской магистрат и лично принять участие в выбивании для него хоть какой-нибудь пенсии. Перт только низко поклонился женщине, но никуда не пошёл.