— Честно говоря, поначалу, когда я услышал о произошедшем, подумал на своего венценосного брата Юловара, — тихо сказал Ниал. — Ему-то в первую голову было бы выгодно обнулить несогласных с вашей новой церковной доктриной. Но то, что вы — его верный сторонник, тоже подверглись отравлению, делает эту версию нежизнеспособной. Глупо устранять своего человека, стоящего во главе конклава, и, тем самым, потерять какую-никакую, а власть над церковью. Значит, я и Юловар отпадаем. Кому в конклаве было выгодно ваше устранение?
— Я мог бы назвать добрую половину собравшихся, — сардонически хмыкнул Одборг, — но они, несмотря на несогласие и даже враждебность по отношению ко мне лично, тоже вне подозрений. Просто потому, что сейчас лежат отравленные или даже умершие, спаси Бог их души. Ни один злоумышленник, если он не самоубийца, не пойдёт на массовое уничтожение, когда будет сам подвергаться смертельной опасности.
При этих словах лицо священника потемнело от еле сдерживаемого гнева.
— А те, кто должен был бы стать на место умерших? — прищурился король.
— А вот с этим надо разбираться, — процедил Одборг. — Проблема только в том, что, вполне возможно, искать преступника будет как раз тот, кто им и является.
Ниал согласно кивнул. К примеру, глава эштигерской церкви погиб, и допросными делами обязан заниматься его заместитель. Но где гарантия, что именно этот заместитель не был вдохновителем заговора?
— Моя тайная стража… — начал было король Мироттии, но Одборг резко оборвал его.
— Нет, Ваше Величество, никаких ваших палачей. Церковь неподсудна мирским судам, даже королевским. Думаю, мы сами отыщем необходимых специалистов.
Король развёл руками, признавая правоту церковника. К тому времени из подвала поднялся сначала прелат Челлинт, затем архиепископ Гергвальда. Ещё пятнадцать минут спустя на свет божий появились настоятель Дорбон и епископ Йолли и Лемирра. А за ними вывели едва переставляющего ноги мастера Стефенсона.
— Он истратил все силы, — хмуро пояснил королю гроссмейстер Вуднарт. — Вся надежда на нашего гостя.
— Неужели у вас больше нет врачевателей? — недовольным тоном осведомился король.
— Таких, — гроссмейстер выделил это слово, — больше нет. Когда мастер Мернаэль истратит силы, мы только сможем временно поддерживать жизнь в тех, до кого он не успеет добраться и кто ещё не умер. Потом, когда мастер восстановится, он сможет повторить процедуру излечения. Ну и Стефенсон, разумеется, тоже.
Мастера Мернаэля хватило ещё на двоих, после чего его самого буквально вынесли наверх. Все оставшиеся врачеватели мироттийской Колыбели магии ринулись в подвал, чтобы начать оказывать посильную помощь в поддержании жизни пострадавших. Никогда раньше в соборе не наблюдалось такого количества магов, и настоятель Дорбон буквально скрежетал зубами от подобного святотатства. То, что его самого спасли от смерти именно маги, только усиливало его бессильную злобу. Возражать открыто, особенно при стоящем рядом короле, Дорбон не осмелился, однако через неделю, на вновь собранном конклаве, он высказался от души.
Конклав, хоть и уменьшившийся на треть, так и остался разношёрстным по составу. Маги спасли всех, кого успели, невзирая на их теологические разногласия или политические пристрастия. И вновь собранный конклав должен был бы продолжить свару, что творилась ранее, но кое-что изменилось. Этим «кое-что» было спасение жизней священников презираемыми ими магами. И потому-то Одборг не слишком удивился, когда после пылкой речи Дорбона об осквернении святого собора нечестивой магией поднялся архиепископ Эштигерский. Ранее всегда и во всём поддерживающий церковь Мироттии, архиепископ кратко и доходчиво обозначил свою нынешнюю позицию:
— Ты — неблагодарная и тупая скотина, Дорбон! Нечестивые маги при помощи грязной магии вытащили тебя с того света. И всех нас. И вместо того, чтобы поливать их дерьмом, ты бы лучше взял на вооружение опыт Ситгара, где церковь и маги давно уже действуют рука об руку. Во всяком случае, я именно так и собираюсь поступить во вверенной мне епархии, если предстатель соблаговолит оказать нам помощь в этом новом и трудном деле.
Настоятель Дорбон побагровел и задохнулся от возмущения, но, окинув взором присутствующих, понял, что остальные разделяют точку зрения эштигерца. И ещё он понял другую вещь: ему не бывать главой мироттийской церкви. Когда-нибудь, возможно, но точно не теперь. Помедлив пару секунд, непримиримый фанатик поднялся и гордо поднятой головой покинул подвал, где проходил конклав. Собравшиеся проводили глазами ушедшего и приступили к обсуждению конкретных вопросов.