— Это же сказали боевые клирики, которых церковь разместила в Григоте, — кивнул Герон. — Ни они, ни маги не сумели определить, что это такое вызываю я и мои подопечные.
— Подопечные? — вскинулся Одборг.
— Да, мои воспитанники. Они тоже умеют вызывать облака света, и вскоре будут делать это лучше своего наставника, — и Герон указал на трёх мальчишек и девочку, стоявших позади каршарца.
Архиепископ отметил, что вампирские пацаны держат руки поблизости от коротких мечей, и усмехнулся. Похоже, они готовились вступить в драку на стороне своего наставника и каршарца. Да и девчонка стоит, набычившись — тоже явно собиралась поучаствовать в схватке. Тут он встрепенулся, услышав последние слова Герона, который продолжал рассказывать о своих подопечных.
— Что? Чувствовала боль Единого? — переспросил Одборг.
— Да. И когда она сказала, что Единый уже почти окончательно сошёл с ума от боли, старейшины клана приказали начинать переезд.
Архиепископ округлил глаза — вот это да! Сколько, оказывается, интересного и загадочного происходило здесь, а он ничего об этом не знал. Надо бы сделать выволочку отцу Земестрию за невнимательность и небрежение. Сказал, что свет Герона не имеет ничего общего с силой Единого, и успокоился. А ведь мог бы и поэкспериментировать. Хотя, если сверхголем был прав, то ничего бы клирики не узнали. Как, впрочем, и маги. Потому что Единый назвал свет Герона божественным. А люди как-то ещё не доросли до божественных высот. Кроме, разве что Герона и детей.
— Ты, это, ваше святейшество, — встрял в их беседу Гунвальд, который наконец-то вспомнил, как правильно обращаться к высшему церковному лицу, — прикажи своим пропустить нас к Илонне. А то ведь придётся им идти к магам, восстанавливать сломанные челюсти.
Боевые клирики, число которых уже возросло до шести, заворчали и начали засучивать рукава светлых ряс. Хотя они и были монахами, но подраться тоже любили. Архиепископ движение руки оборвал их приготовления к драке и сказал:
— Пропустите их. Всех, детишек тоже.
И вошёл в шатёр. За ним, вызывающе задрав подбородок, шагнул Гунвальд, потом Герон и дети.
— Госпожа Илонна, к вам пришли друзья, — сказал архиепископ.
Женщина, исполняющая роль сиделки при Илонне, тут же отошла в сторону. Гунвальд подошёл к ложу, на котором лежала девушка, и, вместо приветствия, выругался. Герон хотел было шикнуть на друга, но и сам, увидев, во что превратилась их подруга, произнёс несколько ругательств. Дети остановились и теперь издали смотрели на ослеплённую, безрукую и безногую девушку.
— Просто красавица, да? — криво ухмыльнулась Илонна. — Гунвальд, Герон, рада вас… слышать.
— Мастер Фиррис нам говорил, что ты сильно пострадала, но я не думал, что настолько, — прямолинейный, как всегда, каршарец высказал то, что думал. — Жаль, что он убил того ублюдка. Я бы с превеликим удовольствием выпотрошил его самолично.
— Спасибо, Гунвальд. Я бы пожала твою руку, но, извини, нечем, — Илонна выпростала культю руки из-под накидки.
— Маги ведь всякие штуки умеют, они тебе помогут, — глухо прорычал каршарец. — Когда тебе отрастят руки, можешь жать меня сколько хочешь. Мы с тобой ещё пофехтуем, сестрёнка. Ты, главное, не отчаивайся.
Одборг, увидев его налитые кровью глаза, невольно отступил на пару шагов. А на обезображенном лице Илонны появилась слабая улыбка.
— Спасибо, брат! Сначала я хотела умереть, но Дилль отговорил меня. К тому же, я теперь не бесполезный обрубок, а грозное оружие. Его святейшество может подтвердить.
— Брат… то есть, в смысле, уважаемый Герон, — обратился Одборг к бывшему монаху, — не мог бы ты продемонстрировать госпоже Илонне свой необычный свет?
Честно говоря, архиепископ и сам не знал, чего ожидал от такой демонстрации. Просто в глубине души он надеялся на небольшое чудо. Всё-таки, свет божественного происхождения и всё такое… Но после возникновения в шатре желтоватого свечения у Илонны не отросли руки и ноги, и не восстановились глаза. Зато улыбка на её лице из слабой стала настоящей.
— Спасибо, Герон! Не думала, что твой свет так приятен. У меня даже будто сил прибавилось.
— Илонка… — Герон наклонился к ней и положил руку на плечо. — Если тебе от моей странной магии хоть чуть-чуть легче, я готов сидеть около тебя сутками. Дети, ну-ка, подойдите к госпоже Илонне и покажите ей, что умеете.
Три пацана и девочка послушно встали около ложа, призвали собственный свет, и спустя минуту лежащая девушка купалась в облаке света.
— Ещё раз спасибо, — наконец сказала она. — Окажись вы рядом со мной в те первые дни, я бы, возможно, и не жаждала умереть. Я не помню своей мамы, но, наверное, ваша магия очень похожа на её объятия — такая же тёплая и приятная. Знаешь, Герон, я сейчас полна сил, словно три часа медитировала. Странно, ведь ты раньше показывал нам с Диллем своё умение, но ничего подобного я не испытывала.
— Стоп! — вмешался архиепископ. — Госпожа Илонна, вы действительно полны сил, или это вам только кажется? Десять минут назад вы утверждали, что пока неспособны на тренировку с клириками.
— Нет, я действительно сейчас могу потренироваться, — помолчав и прислушавшись к своим внутренним ощущениям, сказала Илонна. — Если желаете, ваше святейшество, можем что-нибудь сжечь.
— Желаю, — тут же отозвался архиепископ. — Сейчас я прикажу собрать всех свободных клириков и мы отправимся подальше от лагеря. Господин Герон, уважаемые дети, попрошу вас присутствовать на этой тренировке.
— А как же я? — Гунвальд уставился на священника. — Я тоже должен идти и присмотреть за сестрёнкой. А то ваши охранники совсем мышей не ловят.
Одборг скупо улыбнулся, но отказывать каршарцу не стал. Как не стал говорить и о том, что кроме солдат и боевых клириков за Илонной присматривает ещё и Гейрге. А то и не она одна. Может, от каршарца не будет толку в плане защиты адепта, зато уж морально он на неё влияет очень положительно. Надо было давно разыскать этих двоих.
Полчаса спустя процессия из четырёх десятков боевых клириков, нескольких взводов пеших солдат и пары десятков кавалеристов, сопровождающая Илонну к месту тренировки, остановилась на небольшом пригорке. Архиепископ дождался, когда Илонну извлекут из носилок и пересадят в специальное несгораемое кресло, после чего приказал:
— Построиться в каре. Четыре по десять. Старшим отрядов готовность номер один. Госпожа Илонна, прошу.
И отступил на пару шагов. Как уже выяснилось, Одборг лучше всех мог преобразовывать магическую силу адепта, которую потом клирики обрушивали на цель. Но случиться может всякое — Одборг мог заболеть или даже вовсе погибнуть, и нельзя было оставлять клириков без боевой мощи. Именно поэтому все последние тренировки проходили без участия архиепископа — он лишь наблюдал.
Илонна на несколько секунд замерла, а потом начала окутываться полупрозрачным алым облаком. Кресло под ней осталось целым, а вот трава начала скукоживаться и желтеть прямо на глазах. Но огню не дал разгореться один из четверых магов, отряжённых гроссмейстером специально для защиты Илонны. Он направил на землю энергию, и готовая загореться трава тут же окуталась водяным паром. Тем временем командиры десятков клириков коротко рыкнули приказы, боевые монахи одновременно затянули не то молитвы, не то псалмы, и алое сияние вокруг Илонны перетекло к ним. А потом один из монахов рявкнул «Дай», и энергия Илонны, принятая и переработанная клириками, устремилась к цели. Вдали вспыхнул и развернулся багровый огненный цветок. Десяток секунд спустя до людей долетел звук взрыва. Главный монах, убедившись, что алое сияние вокруг Илонны ещё не угасло, снова крикнул «Дай», и новый огненный шар вспух рядом с предыдущим.
Гунвальд удивлённо смотрел на это завораживающее зрелище и не верил своим глазам. Илонна, которую он знал, как неплохого фехтовальщика и весьма посредственного мага, сейчас уже не была обычным человеком… в смысле, вампиром. Она рождала мощь, сравнимую если не с божественной, то уж с драконьей точно. Недаром крылатые так заинтересованно кружат в небе. О-о, и даже сама Великая Тринн соизволила прибыть. Наверное, интересуется успехами своей младшей родственницы. Тут Гунвальд перевёл взгляд на Илонну и заметил на её лбу бисеринки пота. Да уж, нелегко ей, наверное, сейчас приходится.