То неведомое чувство, которое чуяло демонов, вскипело от ярости и… исчезло. Слишком много вокруг врагов. Дилль, прежде, чем начинать огненный праздник, с трудом принял сидячее положение и огляделся.
Повсюду виднелось демонское оружие: длинные копья с разнообразными наконечниками, огромные топоры со сверкающими лезвиями, большие и малые щиты с шипами, какие-то стреляющие приспособления, наподобие арбалетов. Не так далеко от себя он увидел демонскую кавалерию: рогатых ящеров, стоящих на двух ногах. Рядом с ящерами грудами лежали сёдла — или что-то их напоминающее, упряжь и специальные доспехи. Сами демоны-наездники — разнообразные твари, одна уродливее другой, толпились около своих скакунов. Дилль с удовлетворением увидел, как один из ящеров с громким рёвом схватил зубами за лапу слишком надоедливого демона и, как тряпку, швырнул его прочь. Лапа, в отличие от истошно вопящего хозяина, осталась в пасти ящера. Остальные приветствовали выходку ящера громким смехом, и никто не помог раненому. Дилль только головой покрутил — ну и порядки у них тут!
Все демоны были разными. Некоторые напоминали того гиганта, которого он ухайдакал — от этой приятной мысли Дилль даже разулыбался. Другие — меньше ростом и всего с двумя руками, были так же уродливы, но явно менее опасны. Хотя, менее опасны только по сравнению с тем громилой — любой из них, щеголявших в шипастых доспехах, был куда крупнее Гунвальда, к примеру. А ведь каршарец был одним из самых высоких людей, которых Диллю довелось встречать. Пожалуй, только Вальдор мог бы посоревноваться с демонами ростом и статью. Другое дело, что Вальдор такой один, а демонов… демонов были тысячи… вернее, сотни тысяч. И если добавить к этому их неуёмную жажду крови, то недаром про них говорят, как про отличных бойцов, проглатывавших один мир за другим.
— Ладно, ребятки, сейчас вы узнаете, что не нужно тащить к себе в лагерь вражеских магов, — злобно прищурился Дилль и начал формировать драконье пламя, которым хотел уничтожить ближайших к нему врагов. Пусть он погибнет, но заберёт с собой на тот свет столько врагов, сколько сможет. Илонна, друзья и клан, если узнают обстоятельства его кончины, будут гордиться им.
Но едва проявился первый язычок пламени, как в затылок Диллю что-то вонзилось. Тонкий ручеёк чего-то едкого и жгучего раскалённым свинцом распространился от затылка по всей голове, и Дилль, ослепнув от звенящей боли, немедленно потерял и концентрацию, и способности призывать магию. Драконье пламя умерло, не родившись, драконья ярость, напротив, только разрослась, грозя сжечь его изнутри.
— Хозяин, критическая ситуация! — завопили сотни тоненьких голосов муаров. — Беда! Мы не можем остановить это!
Дилль и сам уже понял, что беда, но ничего не мог противопоставить действию неведомого вещества — от невероятной боли его мысли путались, органы чувств отказывали одно за другим, и пару секунд спустя он потерял сознание. Муары ещё некоторое время пытались бороться с демонским ядом, но всё, что им удалось, это лишь слегка ослабить его воздействие на нервную систему. Хозяин муаров не умер от паралича дыхания, но и только.
Жалкие остатки хивашского тумена бежали подальше от поля боя, который правильнее было бы назвать бойней. Из десяти тысяч испытанных бойцов в ночной резне выжила едва ли половина. Каган Джагатай с лицом, чёрным от горечи поражения и злости, погонял своего уставшего скакуна точно так же, как и рядовые пустынники, и периодически поглядывал на дизанцев. Тем тоже досталось, хотя и не так сильно, как хиваши — не менее сотни своих всадников оставили они лежать в ночной темени. А вот кто почти не пострадал — так это ситгарские маги. Их сводный отряд, прикрываемый дисциплинированными дизанцами, отступал организованно, огрызаясь на врага огнём, электрическими разрядами и странными смерчами, едва видимыми в ночной темноте. Каган прекрасно осознавал, что если бы не маги, сумевшие отбить нападение с неба, ему и его войску пришёл бы конец ещё до начала резни. Да и позже собакоголовые твари прекратили преследование явно потому, что опасались ответных действий человеческих магов. Потому что численный перевес был на их стороне. Непонятно было только одно: а где маги демонов? В ночной резне участвовали только воздушники и наземная пехота. И ни одного свидетельства о работе магов. Странно.
Возможно именно ввиду отсутствия со стороны демонов магических атак ситгарские маги почти не понесли потерь. «Почти» странным образом залило сердце жестокого вождя пустынников печалью. Ибо за этим коротким словом скрывалась гибель того человека, который столько сделал для народа хиваши в целом, и для Джагатая лично. Маг Диллитон. Признанный Великими драконами братом. Обладатель огня невероятной силы. В одиночку уничтоживший могущественный Ковен. Помогший кагану и ситгарскому королю найти общий язык и стать союзниками. В недавних битвах сумевший нейтрализовать дракона-зомби и изгнавший зловредных колдуний. И, наконец, просто человек, которому Джагатай искренне симпатизировал.
Ситгарец никогда не заискивал перед ним — ни во время своего пленения после уничтожения им пустынной девы (кстати, вот ещё один его подвиг), ни потом, когда Джагатай объявил себя властителем хивашских земель. Но и не кичился своим близким знакомством с Великими — а ведь любой другой на его месте ходил бы, высоко задрав нос и поплёвывал бы свысока на весь мир. На людях Дилль выказывал Джагатаю подобающие знаки уважения, тем самым поддерживая его авторитет, зато наедине мог высказаться откровенно и даже с применением ругательных оборотов. И он, будучи магом, знал, что такое воинская честь. Именно прямота и честность ситгарца, а также его несомненный ум, так импонировали Джагатаю — он даже хотел женить мага на своей любимой дочери. Жаль, что не срослось…
И вот молодой ситгарский маг погиб. Он остался один на один с демонским чудовищем огромного роста и разделался с ним, как пустынный суслик с ядром ореха. Схватка крошечного мага-человека с гигантом-демоном была прекрасно видна даже ночью. Джагатай отчётливо видел, как Дилль дрался, как победил противника, и как он потом ринулся на врагов, заливая пространство перед собой огнём и уничтожая сотни собакоголовых тварей. И как потом Дилль упал — от магического истощения или от ран, неизвестно. И, наверное, погиб. Лучше бы погиб, подумалось Джагатаю. Потому что попасть в плен к демонам — это та же смерть, только наверняка долгая и мучительная. Лучше уж сразу…
Каган поморщился, вспоминая собственную неудачу. Он, наплевав на свою безопасность, в сопровождении всего лишь пятерых всадников попытался вытащить ситгарца. Но добраться до упавшего Дилля им не удалось — орды собакоголовых, конечно, отошли перед сумасшедшим наступлением ситгарца, но их фланги уже смыкали смертоносные клещи. И если бы Джагатай с товарищами добрался до Дилля, то попросту был бы окружён врагами и уничтожен. Кагану пришлось дать команду остановиться. Единственное, что можно было бы считать успехом этого дерзкого и короткого рейда, это вынос тела второго ситгарца — вампира и мага-воздушника. Его заметил один из хиваши, и на обратном пути Джагатай велел захватить тело героя с собой. Вернувшись к остаткам своей разбитой армии, Джагатай велел передать тело магам. И лишь полчаса назад узнал, что, оказывается, вампир жив. Не иначе, что его душа к телу гвоздями прибита — другой бы после такого удара, которым наградил его многорукий демон-гигант, умер на месте. А этот выжил. Переломан, правда, весь, как сказал принёсший известие пустынник. Джагатай знал, что у магов есть специалисты, которые могут быстро поставить на ноги даже тяжело раненых, и пожелал вампиру-магу скорейшего выздоровления. Сейчас, во время изнурительного бегства, его вряд ли сумеют вернуть в боевое состояние, но потом — обязательно.