В голосе начальника сквозило ехидство и плохо скрываемое облегчение.
— Не ждали? — хмуро спросил я, и, покосившись на бумагу в его руке, поинтересовался: — Что там у вас?
— Не важно. — Колдун широко улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой. — Пойдем ужинать. Ты не очень опоздал.
Я вздохнул, не разделяя хорошего настроения мистера Лока, и вошел вслед за ним в дом. Сверток, о котором я почти забыл, перекочевал в цепкие руки начальства и был временно отложен на маленький сервировочный столик. Так заинтриговавшая меня бумажка полетела в едва тлеющий камин. Проходя мимо, я бросил взгляд на то, как языки пламени жадно поглощают текст, и успел разобрать:
“Требуется мол…
крепкой псих…
Работа н…
Прожив…
Р…”
— Вы решили найти нового помощника при живом мне?!
Праведный гнев извергался, как вулкан Тирро на заре времен.
— Разумеется, нет.
Голос Лока оставался спокойным.
— А это тогда что?
Я обличающе ткнул пальцев в догорающий кусочек объявления.
— Подстраховка. — Он пожал плечами. — Работник мне требуется срочно, а ты никак не возвращался, я был почти уверен, что ты мертв.
— То есть вы знали, куда меня посылаете?! — Тут я и вовсе едва не задохнулся от возмущения.
— Паршивый из меня был бы начальник, если бы я не знал, что поручаю своему помощнику.
— А меня предупредить?
— А зачем? Чтобы ты начал трястись еще на крыльце, не решаясь войти? Чтобы Лора Эйк догадалась о твоей осведомленности?
— Чтобы я был осторожнее!
— Чтобы ты был осторожнее, я написал тебе записку и дал амулет.
Мне нечего больше было возразить этому… этому… Кому именно, я не решался сказать даже мысленно. А самое страшное — в глубине души, там, где помимо нашей воли иногда просыпается кто-то старый и мудрый, я знал, что он прав. И от этого было еще противнее.
— Посидеть, подуться и помечтать об увольнении успеешь перед сном. А сейчас — давай есть.
Мистер Лок одарил меня мягкой, но насмешливой улыбкой. Ни грамма сожалений, только любопытство с легкой примесью умиления, дескать, какая трогательная зверушка! Как бы ее милая шкурка смотрелась над камином?
— Ладно. Но молча.
Я осознавал, что веду себя, как ребенок, но никак не мог взять себя в руки. И только громкое урчание живота заставило меня наконец обратить внимание на маленькое пиршество. А оно стоило самого пристального внимания!
В центре стола возвышалась запеченная с травами птица, распространяя по гостиной такой аромат, что голова шла кругом. Не знаю, что он подмешивает в свои кулинарные шедевры, какие магические специи в них добавляет, но после первого же кусочка, растаявшего на языке, я понял, что больше не могу злиться. Просто не способен. Будто такие чувства, как ярость и обида, в принципе не существуют в природе. Я пригубил вина и набросился на еду с уже куда большим энтузиазмом. Только когда тарелка опустела, я понял, что все это время начальник с интересом наблюдал за мной поверх своего бокала.
— Пытались отравить, но не вышло? — съязвил я.
Впрочем, вполне миролюбиво.
— Извини.
Я ушам своим не поверил. Потряс головой, не демонстративно, а абсолютно искренне, и попросил повторить.
— Извини.
Мистер Лок вздохнул и поставил бокал на стол.
— Обычно я имею дело с клиентами-нелюдями, на которых мне плевать, и клиентами-людьми, на которых мне плевать еще больше. Наверное, пора отрастить некоторую чуткость.
— Ну хотя бы бережливость.
— Что?
— Бережливость. Эта работа не каждому подходит, а вы, не глядя, разбрасываетесь ценными кадрами.
Я взглянул на начальника с насмешливой укоризной.
Он хмыкнул.
— Стоило только накормить по-человечески — и он уже способен шутить! А ты крепче, чем кажешься, парень. Что же будет, когда ты еще и отдохнешь?
— Взлечу под самый потолок и буду хохотать оттуда, как сумасшедший, разбрасывая разноцветные конфетти.
— А вот этого не надо! — Август нахмурился и погрозил мне пальцем, что никак не мешало клыкастой улыбке расползаться все шире. — Я, знаешь ли, сторонник порядка.
— Ладно, тогда не буду. А то точно отравите.
— Отравлю, пожалуй.
На этом я бросил попытки оставить за собой последнее слово, получил задание “прийти в себя”, кивнул и, рассыпавшись в благодарностях за ужин, отправился в свою комнату. Промелькнула мысль попросить какую-нибудь книгу, чтобы воображаемый мир ненадолго отвлек от реального, но я отогнал ее. Хотелось просто подремать, вечером предстоял большой разговор, и следовало восстановить душевные силы.