— Вы уже догадываетесь, чего она добивается или…
— Или. — отрезал он. — Вернемся к нашим баранам, а конкретно — к тебе.
Я обиженно запыхтел.
— Как я уже успел тебе сообщить, ты — идиот. И нечего дуться, я тебе не матушка, в угол не поставлю. — Голос Августа звучал строго и жестко. — Проблема твоего идиотизма не в том, что он может отразиться на твоей работе, а в том, что он может лишить тебя жизни.
Я перестал пыхтеть и замер.
— Вот так-то лучше. А то не с помощником разговариваю, а с кузнечными мехами. Так вот, — Он сделал небольшой глоток и уставился мне прямо в глаза. — Голоса в голове хороши только на ночь. Когда колыбельную поют. И то если это мой голос, а не кого попало. Запомнил? Я еще разберусь, кто именно тебе кричит в черепушку, а пока ни в коем случае не делай того, что тебе приказывают. Разумеется, если это противоречит твоим целям, мыслям или убеждениям. Просто из вредности делать наоборот — тоже не решение. Понял?
— Да.
Заметив скептически поднятую бровь начальника, я добавил:
— Нет, правда понял. Есть только одна проблема.
— Говори.
— Если я не слушаюсь, у меня раскалывается голова. Почти буквально.
— То же мне, проблема, — хмыкнул Лок. — А амулет тебе на что?
— С ним тоже болела.
Август нахмурился и побарабанил пальцами по подлокотнику.
— Так. Я дам тебе настойку корявой висмы, будешь пить по утрам. Это должно помочь.
— От головы?
— От дрянной телепатии.
— Спасибо. Я только поэтому идиот? Или есть еще что-то?
— Потому что внимательнее надо быть. И бесстрашнее. Вопросов задавать побольше, а предположений строить поменьше, это у тебя пока не очень выходит. И голос этот не слушать, но это я уже сказал. — Август широко улыбнулся. — Хм, получается, теперь ты чуть менее идиот, с чем я тебя и поздравляю.
— А почему молодец?
— Потому что выжил.
И мне сразу перестало быть весело.
Книгу мне вернули и велели записать все, касающееся дела. Мы просидели у камина еще пару часов, пока луна не поднялась совсем высоко. Большую часть времени молчали, смотрели на огонь, пили отвар и изредка перебрасывались ничего не значащими репликами. Уже лежа в постели и проваливаясь в уютную темноту, я сообразил, что так и не спросил, как поступать с наглыми любопытными рожами, которые подглядывают в окно за голыми юношами в самый неподходящий момент.
Точно идиот. Даже если теперь чуточку меньше.
Глава 8
Спал я на удивление крепко, зато снилась мне отборнейшая чепуха. В первом сне я отмывал с пола своей старой храмовой рубахой черную липкую жижу. Жижа была живая и вопила так, что закладывало уши. В следующем — я на четвереньках гонялся за леди Эйк, которая Инк, чтобы поцеловать край ее старинного платья. Леди хохотала и уворачивалась, а со всех сторон на нас крайне неодобрительно косились портреты ее усопших родственников.
Победителем конкурса бредовых сновидений мной был признан последний их них, самый реалистичный и оттого самый тревожный. Я находился там, где и был в действительности. В комнате царила тьма, разбавляемая лишь светом лун, льющимся из одного окна, и сиянием сотни оранжевых глаз — из другого. Я сидел на кровати и жестами пытался объяснить незваным гостям, что не имею ни малейшего желания знакомиться с ними поближе. Гости наотрез отказывались верить в такое недружелюбие и широко улыбались клыкастыми ртами. Брр.
Проснулся я, тем не менее, в хорошем расположении духа и ощущая себя вполне отдохнувшим. Возможно как раз потому, что реальный мир на фоне сновидений стал казаться вполне приятным местом. Вот, например, и апельсиновоглазая рожа в окне всего одна.
Стоп.
Рожа?!
— Да что ж это такое!
На этот раз метать тапки я не стал, только демонстративно отвернулся от наблюдателя, быстро оделся, прикрываясь одеялом и вышел из комнаты. С этим пора заканчивать. Пусть себе дальше гипнотизирует пустое помещение, а я ему в артисты не нанимался.
Дверь в гостиную была прикрыта, но не плотно — между косяком и, собственно, дверью оставалось пространство шириной почти с мою ладонь. Зная педантизм моего начальника, легко было догадаться, что это послание лично мне. Что-то вроде: “Подглядывай, но не мешай". Я — человек простой, сказано “можно подглядывать” — буду подглядывать. Запретить мне это делать — вот что настоящий вызов.
О том, что такие размышления роднят меня с неопознанной рожей, я старался не думать.
За столом, нагруженным всевозможными булочками, пирожными и кренделями, пили кофе мистер Лок и невысокий круглый лысеющий человечек с совершенно роскошными усами. Если бы мне приспичило описать гостя одной емкой фразой, я бы сказал: "Усы пили кофе, сидя на круглом человечке". Август негромко, но настойчиво пытался донести до собеседника какую-то мысль, а усы хмурились и молчали. Эх, оставили возможность подслушивать, а сами шепчутся. Начальник резко повернул голову в мою сторону, всего на мгновение, и едва заметно покачать головой.