ГЛАВА 2
Я один из самых молодых Ведущих, последняя генерация. Мы, вместе с Ходячими и Видящими, часть большого и сложного механизма. Говорят, есть ещё Знающие, которые и прокладывают Видящим линии жизни и взаимодействий. Но, я в них не верю. Хранитель выстраивает общую линию и прокладывает путь, по которому должна двигаться история. Он всё видит и за всё отвечает. Чертовски сложная работа — вести человечество к процветанию.
Видящие сидят где-то в штабе и готовят план-карты на жизненный путь людей — куда им свернуть, что сделать. Мы обитаем здесь, среди наших подопечных, и ведём людей по предначертанному пути, подсказываем, подталкиваем куда надо, а Ходячие — связующее звено, они передают нам задания от Видящих. Они лучше всех умеют скользить в тенях.
Мне доставались очень интересные задания. Знаете, тут подтолкнуть, там задержать. Одному подсказать, другого отговорить. Я ходил по Земле и наблюдал, как мои маленькие шалости делали мир лучше. Каждый из нас делал мир лучше, ведя его к процветанию. К концу смены нашей генерации, примерно в полдень где-то в XXII веке, как раз и должно было наступить это процветание. Как нам передавали слова самого Хранителя — качественное изменение человечества.
Первый раз я усомнился в указаниях, когда увидел результаты одного из заданий — подтолкнуть молодого немецкого рантье в соседнюю деревушку. Иоганн Гюттлер был хорошим человек, но не имел наследника, а в те времена это было очень важно. Я радовался, когда смог помочь ему. Но то, во что это вылилось через несколько поколений… В завертевшемся вихре событий у каждого Ведущего было очень много работы, каждый день и каждый час требовалось корректировать и контролировать пути сотен людей. Мы еле успевали везде, чтобы не нарушить план Хранителя.
Я метался от человека к человеку, от судьбы к судьбе и никак не мог понять, как это могло привести к процветанию человечества, к его качественному перерождению. Но нам всегда говорили, что мы не видим всей картины, как её видят Видящие, как её видит Хранитель. И нужно просто делать то, что должно, что говорят. И я делал. Делал со всем усердием, на которое был способен.
Пока спустя много лет мне в подопечные не попал паренёк. Вроде обычный паренёк, коих миллионы ходят по миру. Но его удача была не моей заслугой и не моих братьев с сёстрами. Многие начали шептаться, что он — Вершитель. Старая легенда, ещё от позапрошлой генерации, гласящая, что есть люди, которые могут менять мир сами, без нас, которые обладают силой, даром, проклятьем. Легенды легендами, но работу никто не отменял. Вскоре его закрепили за мной, поскольку я не поддерживал все эти мистические пересуды о легендарном Вершителе.
Я всячески отводил его, запутывал, но он всегда возвращался к своей силе. Качели. Чем сильнее я отводил его в сторону, тем сильнее он стремился к ней. Однажды, несмотря на все наши старания, он перешагнул грань и взял силу, что была его по праву. Он изменился. Его начали бояться.
Я ждал этот приказ. Он должен был поступить рано или поздно. К сожалению, я прекрасно понимал, что такие изменения не останутся незамеченными. И вот он поступил. Последний приказ. Мне требовалось совершить всего одно лёгкое движение рукой в толпе, лёгкий, едва заметный толчок, а недоделанный шумахер, что уже летел навстречу судьбе, сделает всё остальное.
Но я не смог.
— Возьми. Мне уже не нужно, — я сунул ему в руку свой кулон — сосредоточие моей силы. — Надеюсь, я не ошибся.
Это было непростым решением, ведь я не просто не выполнил приказ, я предал свою генерацию, предал Хранителя. Теперь охота объявлена и на меня тоже. И если я бегать не намерен сам, то за ним им побегать придётся. Главное, что бы кулон его принял. Должен принять
ГЛАВА 3
Нормально рассмотреть кулон я смог только дома. Там, на перекрёстке, мне было совсем не до этого. Те ребята из тени смотрели чётко на меня, и от этого взгляда мне было очень не по себе.
Уже дома, заперев замок и запечатав дверь, я вынул этот металлический кругляк из кармана. Стилизованное изображение дерева и футарх вокруг. Ничего особенного — такие можно покупать килограммами на каждом рынке. Но это на первый взгляд. От кулона веяло холодом и пустотой, но пустотой деятельной, жаждущей, чтобы её выпустили.
— Чертовщина какая-то… — положив кулон на гладкую поверхность стола, я тупо уставился на этот кусок бренного металла, пытаясь понять, что же это было на перекрёстке. А главное — кто. Сколько времени я так просидел не знаю, но ноги затекли знатно, а руки ныли от неудобной позы. Кулон не отпускал меня, приковывая к себе внимание и взгляд, не позволяя пошевелиться. Он рассказывал мне свою историю. Вернее, те малые крохи, что мог рассказать чужому. Но я понял главное. Я понял, что надо делать.