- Конечно. – Аристократ и так собирался доставить их в укрытие, так что планов отряда эта просьба не сильно изменила. И, чтобы отвлечься, поинтересовался: - Как Вас зовут?
- Юрате, - ответила женщина. Занятая делом, она не спешила поддерживать разговор. Но Эдриан не собирался сдаваться. Внезапно для себя он задал следующий вопрос.
- Скажите, Юрате, как город справляется с Прорывом без ярла?
Лекарь отвлеклась от работы и в первый раз внимательно посмотрела аристократу в глаза. Казалось, она видела Эдриана насквозь, все его помыслы, намерения и поступки. Но, удивительное дело, мужчина не чувствовал исходящего от нее осуждения или одобрения – женщина просто изучала собеседника, не выставляя ему оценок и не вешая ярлыки. На подобное мало кто способен.
- Йоран позаботиться о городе, - наконец, после долгого молчания, она соизволила ответить, вновь возвращаясь к перевязке. Неестественно вывернутую ногу раненого она тремя широкими лоскутами примотала с одной стороны к его здоровой ноге, а с другой – к собственному посоху. – Готово. Поднимите его, я покажу дорогу. Только осторожно.
Эдриан махнул сопровождающим, мол, выполняйте, а сам поспешил догнать Юрате. Женщина его сильно заинтересовала.
- Кто должен стать следующим ярлом Силджа? – задал новый вопрос лорд-Хранитель. Неожиданно ему показалось, что его собеседница сможет развеять все его страхи и сомнения – как будто маленьким мальчиком он прибежал к маме жаловаться на монстра под кроватью – такой мудростью и безусловной любовью от нее веяло. Без посоха хромота женщины усилилась, и Эдриан поспешил предложить ей руку, чтобы опереться.
- Силджу не нужен ярл, - огорошила ответом Юрате, благодарно принимая помощь. – Что Тарус, что Вильсия давно отказались от этой традиции. Просто нам слишком везло: и Эджилл, и до этого его отец Вилле, были хорошими людьми и заботились о городе. Да и Вендела обещала быть честной и отважной яриной. Других ярлов сама лично я не застала, так что о них ничего не могу сказать, уж извините.
- А как же город может без вождя?
- Без военного вождя, прошу заметить. Мы давно не воюем друг с другом или с соседями. Единственная наша проблема – это Пустошь, но с ее изучением справляются искатели, а с защитой города от тварей Разлома – стражники во главе с Йораном. Так что Силджу, скорее, нужен кто-то вроде губернатора. Так вы на юге называете хозяйственников? Но мы пришли. – Женщина указала на добротный деревянный дом, из которого уже доносился звук отпираемых засовов. - Ещё раз спасибо за помощь. И да, лорд-Хранитель, вам не стоит спать ближайшие несколько часов – падение было очень неприятным, может еще аукнуться. И не смотрите на меня так удивлённо, я достаточно прожила на свете, чтобы уметь делать правильные выводы. Всего доброго.
И женщина скрылась в проёме двери, придерживаемой мальцом лет шести, во все глаза, полные слез, уставившегося на раненого. Как только отряд в полном составе вновь оказался на улице, а за последним из носильщиков закрылась дверь, Дарек выпалил:
- Ну и дурак это Хуфф! Так подставиться ради одной дочери.
Эдриану показалось, он ослышался, но уточнить или вступить в перепалку просто не успел – за него это уже сделал Шарп.
- Родители часто идут на жертвы ради детей.
- Да, но он теперь калека. А значит, его семья лишилась кормильца. Дочь неизвестно выздоровеет ли, а скольких других своих детей он буквально приговорил своим поступком к голодной смерти?
- Ты сгущаешь краски, - на этот раз парировал Лис. – Они живут в городе, здесь проще с работой. Тем более что видишь, какой добротный дом – наверняка есть запасы. Как-нибудь протянут зиму. А его старший сын уже достаточно взрослый, чтобы взять на себя заботу о семье.
Дальше Эдриан уже не слушал, погрузившись в собственные воспоминания. Его мать умерла слишком рано, чтобы он ее помнил как определенного человека, лишь смутные образы и ощущения, а отец постоянно пропадал по важным государственным делам. Предоставленный сам себе и контролируемый лишь гувернерами, он мечтал о большой и дружной семье. Видимо, поэтому так и вцепился в свое время в шебутного, безалаберного Артура, предложившего юному аристократу свою дружбу. Ведь любая шалость и проказа позволяла заполнить пустоту в душе: либо, если все прошло удачно, потешить свое самолюбие, либо, если прокол вскрылся, получить толику внимания отца, пусть и в виде нудных нотаций и поучений. Позже, правда, он понял, что гораздо продуктивнее взяться за ум и стать правой рукой отца – в этом случае он снова чувствовал родственную связь.