Все, что могли унести с собой – унесли, остальное по дешевке сговорили на том же посту – солдаты за их помощь в обороне пошли навстречу и помогли договориться с интендантом. Тепло распрощавшись с людьми, приютившими их во время Прорыва и тем самым спасшими им жизни, отправились в путь.
Следующие пять дней они пробирались лесами и полями на юг, благо, что к вечеру второго дня наметилось некое подобие тропы вдоль речушки, и идти стало проще. Точнее, привычная передвигаться пешком Вендела особого дискомфорта и так не испытывала, наоборот, получала удовольствие от путешествия по безопасным местам, когда заночевать можно практически под каждым деревом. Осенней порой зверьё сытое, и людей сторонится, так что шумная компания ничем не рисковала. Тем более лес с каждым днём становился все более и более прозрачным, под ногами шуршал пестрый ковер всевозможных красных, рыжих и жёлтых оттенков, и на болотистых кочках уже поспела прихваченная первым ночным морозцем клюква. Вендела то и дело наклонялись к очередному кустику, чтобы сорвать несколько сочных кислых ягод и отправить их в рот. Не путешествие, а одно удовольствие! И даже хмурое серое небо, затянутое низкими тучами, не могло испортить девушке настроения. После стольких дней в Пустоши, когда за каждую каплю воды готов душу продать, любой дождь воспринимался как благо.
А вот Сасса, до этого перемещающаяся исключительно в повозке, переставляла ноги с трудом. При этом отец ее нещадно подгонял, заставляя идти на пределе возможностей. Как подозревала искательница, делал он это не из природной вредности, а с вполне определенной благой целью - чтобы у дочери просто не оставалось сил на дурные мысли и разного рода глупости. И в этом он изрядно преуспел – на каждом привале девушка просто падала в листья обессиленная и молча лежала с закрытыми глазами. Венделе даже казалось, что она успевает заснуть за те недолгие минуты, что путники давали отдых ногам.
К вечеру пятого дня они вышли к небольшой деревушке с говорящим названием Край. Всего на восемнадцать дворов, она не могла похвастаться большими и богатыми избами, но поражала своеобразным чувством уюта. Резные коньки на крышах и перила на крыльцах, расписные ставни, ажурные наличники, и везде обережные руны – традиция давно погибшего Северного королевства.
Надежда обзавестись какой-никакой лошадкой угасла, стоило только войти в деревню. Из всех жителей только староста, тощий мужичок с хитрыми глазами, мог похвастаться собственной клячей и небольшой телегой. С ним-то старина Хаук и договорился о ночлеге, сытном ужине и извозе до следующей деревни. Запрудное, именно так она звалась, была в несколько раз крупнее и, главное, могла похвастаться наличием мельницы, куда староста Края регулярно наведывался за мукой. А ещё в гости к одной веселой вдове, как сообщил он по секрету, отведав добрую порцию пенной медовухи.
Медовуха, кстати, была отменная. Край вообще славился своими пасеками, поэтому мед и все, что с ним было связано, охотно скупали жители Запрудного, расположенного гораздо более удачно – всего в дне пути от торгового тракта, а затем перепродавали заезжим купцам. У соседей они были гораздо более частыми гостями, нежели в их затерянной в лесах деревеньке. Ещё здесь промышляли пушного зверя, сейчас на него как раз сезон пошел - зима-то близко, шубы все уже сменили. И тоже сбывали через Запрудное тем торговцам, что по пути в Эйдал и другие крупные города в центральной части королевства не поленились сделать крюк и заехать за столь востребованным в зиму товаром. А единственным посредником между двумя соседними деревнями и был староста Края, не стеснявшийся брать по монете-другой за услуги. Больше-то ни с этих прижимистых купцов не стрясти, ни с односельчан не взять – им тоже деньга нужна. А что цены? Все просто: мед за медь идёт, меха – за серебро, а воск так вообще почти бесплатно в нагрузку дадут.
Все это Хаук умудрился вызнать буквально за первые минуты беседы за ужином у старосты, а в оставшийся вечер пробежаться по дворам и сторговать у них уже имеющиеся в наличии шкуры – всё-таки только начало сезона, не успели много зверья набить - и пару бочонков медовухи. Жители деревеньки охотно меняли товары на медь и серебро, потому что когда ещё купцы приедут, а тут такая возможность. Наутро же, пока староста собирался да приходил в себя после выпитого накануне – как не выпить, когда хорошие люди приехали, да разговор так плавно течет - старина Хаук разложил на импровизированном лотке тот нехитрый товар, что умудрился донести на своем горбу. В основном это были милые девичьи радости: ленты, бусы из цветного стекла да несколько костяных гребешков. И места немного занимают, и тащить не особо тяжело. Ещё нашлась парочка расписанных яркими заморскими цветами платков, пяток свистулек из дерева и глины, несколько пряжек на поясные ремни и даже одно огниво. Казалось бы, не сильно большое разнообразие, но местным, видевшим за свою жизнь от силы десяток ярмарок и торжищ, и эта скромная торговля была в радость и вызывала заметный интерес. Так что очень быстро потраченные с вечера монеты вернулись к старине Хауку, немного приумножившись, отчего тот пребывал в отличном расположении духа. А Вендела смотрела на этого неунывающего мужчину и мечтала научиться жить, как он. Казалось бы, остался без своего дела, приносящего доход, едва выжил сам и чуть не потерял дочь, на его глазах погиб помощник, но вместо того, чтобы отчаиваться, принялся с удвоенной энергией восполнять утраченное. И ведь ни капли сомнения, что что-то может не получиться. А в противовес она, снедаемая сомнениями и разъедающей саму душу жаждой мести, не имеющая ни плана действий, ни понимания того, что действительно правильно, и откладывающая исполнение мечты на потом. Она же прямо сейчас может плюнуть на все и вернуться к Локеру, учиться магии… но нет, тащиться в столицу. Потому что иначе будет чувствовать себя предательницей, той, кто даже правосудия в память об отце и подруге не может свершить. Неотомщенным нет покоя в царстве Хель.