Теперь, получается, та далекая попытка переворота стала предпоследней, но принц Вильям решил, что повторить финал вышеозначенного исторического эпизода будет весьма символично. Хотя и понимал, что в их случае ещё ничего не окончено.
Артуру досталось место в первом ряду. Он восседал на походном троне по правую руку от старшего брата, по левую свое законное место заняла Асеми, без двух семидиц ее королевское величество. За их спинами, уже стоя, расположился весь свет аристократии Срединного королевства. Явка на казнь была обязательной – принц Вильям не желал упускать возможности продемонстрировать свою власть. С Кровавого моста открывался превосходный вид на виселицу, примостившуюся у его подножия, и все недовольные нынешней властью, наблюдая за действом, должны были сделать соответствующие выводы. Для остальных, в том числе и простого народа, толпившегося на площади по другую сторону от виселицы, казнь должна была стать запоминающимся зрелищем и торжеством справедливости: всё-таки старого короля Антония люди любили и жаждали наказать виновных.
Сзади, в гуще благородных лордов и леди прошел возмущенно-удивленный шепоток, и Артур оглянулся, выискивая причину. Ею оказалась неизвестная красотка с огненно-рыжей копной волос, огромными зелёными глазами и лукавой улыбкой, гордо вышагивающая под руку с лордом Эдрианом. Парочка раскланивались с представителями высшего света и извинялась за опоздание, попутно пробираясь к положенному лорду-Хранителю месту в свите венценосных особ. Кажется, слухи о матримониальных планах последнего только что получили весомое подтверждение.
- Эд, я буду ходатайствовать о твоей ссылке в Пустошь за то, что скрывал от лучшего друга и своего принца такую красоту! – Прошептал подошедшему Хранителю Артур так, чтобы лесть дошла до ушей девушки.
- Я обязательно исправлюсь, мой принц! – С самым серьезным видом проговорил блондин и даже слегка поклонился.
Шуточную перепалку прервал звук горна, и на огромный помост у виселицы под улюлюканье толпы ввели все также скованного по рукам и ногам лорда Сайруса Винтердейла. Помимо палача, конвоиров и самого заключенного на деревянный настил поднялся глашатай, облаченный в траурный покров. Мужчина поднял руку, привлекая внимание, и на площади воцарилась относительная тишина.
- Жители Срединного королевства! Смотрите, и не говорите, что не видели! Внемлите, и не говорите, что не слышали! Знайте и передайте другим! – Громким голосом, разнесшимся далеко окрест, начал с традиционного вступления глашатай. Наконец, внимание толпы стало принадлежать ему безраздельно, и мужчина продолжил оглашать королевскую волю. – Лорд Сайрус Винтердейл обвиняется в совершении тягчайшего из преступлений – предательстве короны: вступлении в сговор с представителями Южного королевства и вероломном убийстве его величества короля Антония из рода Саниал, третьего сего имени, и его венценосной супруги королевы Евгении, а также в покушении на жизни наследных принцев. Вина полностью доказана, предатель приговаривается к смерти через повешенье. Его род навсегда лишается графского титула, а все имущество переходит короне. Приговор вступает в силу после оглашения.
Толпа зашумела. Люди торопись выказать мятежному аристократу свое презрение, обсуждали приговор, кровожадно доказывая, что с убийцей короля слишком мягко хотят обойтись, мол, повешенье – это вам не четвертование, которого, определенно, заслуживает подлый предатель, желали ему долгой мучительной агонии перед смертью... И все, как один, ждали, когда же петля затянется на шее лорда. Глашатай выждал несколько минут, пока схлынет основная волна возбуждения, и продолжил:
- Его высочество принц Вильям милостиво дарит осуждённому последнее слово.
Конвоиры чуть подтолкнули мятежного аристократа в сторону к венценосной семье, заставляя склонить голову, но лорд Винтердейл, который более не лорд, упрямо ее вскидывал. Более того, мужчина повернулся лицом к площади, собираясь говорить с простым народом и напрочь игнорируя Кровавый мост, заполненный знатью.
- Я люблю и всегда любил свою страну, поэтому желал для нее действительно сильного правителя. Что ж, если у старшего принца прорезались зубки, так тому и быть. Даст Единый, не последний раз, иначе за мной придут и другие.