Вернувшись домой, Гермиона закопалась в справочники, пытаясь разыскать анализирующие заклинания из раздела зельеварения. Выписала более-менее подходящие и спустилась в лабораторию тренироваться на известных зельях, которые она сварила. Убедившись, что всё работает, отправилась в зал, взяла первую подвернувшуюся книгу и принялась читать, ожидая, когда учитель отправится спать…
Вечером, убедившись, что мистер Кливен уснул, Гермиона тихонько пробралась к нему в комнату и осторожно отлила несколько капель зелья. Вот и ещё один сигнал — раньше Кливен обязательно бы проснулся. Застать его врасплох ей ни разу не удавалось. Спустилась в лабораторию.
— Так… посмотрим, — пробормотала девочка, сливая капли на стекло. Разделила получившуюся лужу пополам, в одну половину капнула приготовленный индикатор, над другим немного поколдовала, сверилась со справочником, снова поколдовала, сравнила результаты, записала их в таблицу и провела ещё один тест…
— Мамочка… — прошептала она, зажимая рот кулаком. Это что-то запредельное. Энергетические потоки зелья уходили в какие-то невообразимые сферы, куда девочка с её опытом добраться не могла. Одно ясно, это зелье должно воздействовать не на тело, а напрямую на энергетическую оболочку мага. Но для чего? Болезнь ведь не магическая! Или магическая? И как соотносится простота изготовления с таким результатом? — Учитель говорил, что нужна часть его… часть… Господи… не тела! Не часть тела! Часть души!!!
Теперь становилось понятно откуда такая запредельная сложность. И вот почему он держал её подальше от зелья! Манипуляция с душой! Это же самая тёмная магия из возможных.
Гермиона сорвалась с места и бросилась домой. В волнении не сразу попала в замочную скважину, руки тряслись. Ворвалась прямо в спальню родителей.
— Папа!
— Господи, дочка! — Джон аж подскочил от испуга, охнула мама. — Что произошло?
— Папа, надо поговорить!
Джон покосился на часы, на дочь. Видно что-то было в её взгляде. Вздохнул.
— Подожди в гостиной, сейчас спущусь.
Девочка сидеть не могла и металась от стены к стене. В таком состоянии её и застал отец. Понаблюдал.
— Что-то серьёзное?
— Мама?
— Я уговорил её остаться в постели.
— Спасибо, — облегчённо выдохнула девочка. — Не надо было так врываться.
— Это точно. Так что случилось?
— Пап, вспомни, что делал мистер Кливен, когда варил своё зелье?
— Зачем тебе? — нахмурился Джон.
— Это важно! Очень важно!
— Твой наставник запретил мне говорить…
— Пап! Ты не понимаешь! Он тебя ничего не просил сделать?
— Если ты имеешь в виду делал ли он что-либо со мной, то нет. Я только подавал ингредиенты.
— Можно мне проверить?
Джон нахмурился, но кивнул.
Гермиона быстро произнесла заклинания и изучила результаты. Провела тестирование целостности мозга. Не выявив следов стирания памяти облегчённо вздохнула. Но тут же снова нахмурилась.
— Я не понимаю…
— Так что случилось?
— Я исследовала то зелье… мне стало интересно…
— И что? Что в нём необычного?
— Душа. В нём использована частица души…
— Всё равно не понял.
— Папа, манипуляция с душой — это очень, очень тёмная магия. Она невозможна без жертвы. У меня не хватает ни опыта, ни знаний, чтобы понять, что именно делает зелье и каким образом там использовалась частица души.
— Ты испугалась, что твой учитель использовал мою душу? — Джон уже давно не удивлялся, когда говорил о таком.
Девочка убито кивнула.
— Ты так не веришь учителю?
— Самой стыдно… — Гермиона плюхнулась в кресло и закрыла лицо руками. — Но что я ещё могла подумать, когда увидела такое? Тёмная магия… мистер Кливен очень хорошо меня натаскал на такие вещи… он настоящий эксперт и очень хорошо умеет учить… Но сейчас я не знаю, что происходит… и я боюсь… Мистер Кливен всегда говорил насколько опасны такие вещи и что их стоит избегать любой ценой… А тут он сам использовал что-то… И если он использовал часть своей души, то кто жертва? Но может быть, что здесь она не нужна? Я не знаю…
Джон Грейнджер задумался.
— Может стоит посоветоваться с кем-то более опытным, если не хочешь спросить мистера Кливена?
— Господи, кому задашь такие вопросы? По законам магической Британии даже за интерес в эту сторону грозит тюремное заключение.
— Ты веришь наставнику?
— Верю. И я не хочу его спрашивать не потому, что не верю, а потому что он не ответит.
— Не находишь, что у него может быть причина, по которой он не хочет ничего говорить? И что лучше оставить как есть?