— Это ещё почему?
— Я буду теперь следить за тобой.
— Ну следи. Всегда рада пообщаться. Кстати, его Сергей зовут. Ну, пока.
Пётр Алексеевич резко вскочил с кровати. Минут пять он сидел, глядя в стену, пытаясь осознать, что это было. Потом посмотрел на свои запястья, потёр их. Ощущение, что на руках были верёвки, было очень явственным. «Что же это теперь, я и поспать нормально не смогу? — спросил сам у себя журналист. — Теперь всегда такая ерунда во снах будет приходить?» Он встал с кровати, оделся. Монахов ещё спал. Ручкину очень захотелось пройтись, подышать свежим воздухом и подумать. Вышел на улицу. Нечищеный двор, жирные хлопья снега, падающие с неба, морозный воздух. Красота. У него теперь есть свой дар. Что он принесёт, радость или горечь, неизвестно. Главное, грамотно им распорядиться.
— Возьмите котёнка, — раздался голос девочки, стоящей на углу дома. Ручкин посмотрел в эту сторону.
Девочка, одетая в розовый пуховик, вязаную красную шапочку и такие же варежки, стояла во дворе, притопывая ногами от холода, и дула в маленькие ладошки.
— Возьмите котика, — произнесла она очередному прохожему.
— Ну-ка покажи, кто там у тебя? — произнёс, остановившись, мужчина.
«Где-то я это уже видел», — вдруг подумал Ручкин, глядя на происходящее.
Девочка расстегнула молнию на пуховике, и оттуда показалась маленькая мохнатая мордочка. Большими влажными глазами котёнок смотрел на человека снизу вверх.
— И как его зовут? — деловито спросил прохожий.
— Не знаю, — тонким голосом ответила девочка, — я его на улице нашла. Он замерзал. Возьмите котёнка, — вновь повторила она с надеждой в глазах.
— Дитя, это жизнь. Выживает сильнейший, — философски изрёк мужчина. — Брось это блохастое существо и иди домой.
Котёнок испуганно убрал мордочку обратно в недра пуховика, а девочка застегнула молнию.
Дитя — это жизнь, — произнёс вместе с мужчиной журналист и, улыбаясь, двинулся к девочке. Он вспомнил, где это видел. Продолжение этой истории он знал. И он мог её изменить.
— Тебя как зовут? — спросил Пётр Алексеевич, подойдя к ребёнку и разглядывая его.
— Маша, — тоненьким испуганным голосом ответила она.
— Маша, давай сюда котёнка, — произнёс журналист, протянув руки.
Девочка сначала посмотрела недоверчиво, потом, не веря своему счастью, спросила:
— Вы возьмёте его к себе?
— Нет, — ответил Ручкин, — но я знаю того, кто ему будет очень рад.
Маша расстегнула пуховик и достала животное. Ручкин аккуратно взял теплый комок и, прижав груди, пошёл к дому.
— Спасибо вам, дядя, — крикнула вслед девочка.
Пётр Алексеевич вмиг преодолел лестничные пролёты и, радостный, зашёл в квартиру, встретив там сонного историка, стоявшего в трусах на кухне и заваривающего кофе.
— А ты где был? — спросил Монахов, выйдя к журналисту. — А это кто у тебя?
— Это твой новый друг, — произнёс Ручкин, поставив котёнка на пол.
Котёнок, оказавшись в тепле и почувствовав опору под ногами, подошёл к историку и начал тереться головой о его ногу, громко мурлыкая.
— Маленький какой, — присев на корточки и погладив по мягкой шёрстке кота, улыбнувшись, произнёс Геннадий. — Ты где его взял?
— Во сне.