— Даша… Даша… Даша… — монотонно, как заведенный, повторял у него за спиной Полковник. — Слава богу, жива! — вдруг воскликнул он с облегчением.
Юрий обернулся, удивленно подняв брови: он никак не думал, что в этой мясорубке кто-то мог уцелеть.
Даша Казакова открыла глаза и медленно подняла голову. С волос, тихонько звеня, посыпалось на пол битое стекло. Она поморгала запорошенными глазами, все еще не веря тому, что жива, и увидела совсем рядом, в двух шагах от себя, под кроватью, вжавшегося в пол с зажмуренными глазами Дениса Юрченко. Было непонятно, жив он или убит; Даша тут же забыла о нем, потому что увидела Полковника.
Полковник, стоя на коленях, помог ей подняться с пола. С Дашиной одежды тонкими струйками потекла потревоженная пыль, посыпались обломки кирпича и мелкие осколки стекла. Полковник осторожно ощупал ее плечи и руки, взглянул на кисти, посмотрел в бледное испачканное лицо и, не удержавшись, осторожно прижал девушку к себе. Даша обхватила его за шею и спрятала лицо у него на плече.
— Полковник, — не веря себе, сказала она. — Господи, Полковник! Александр Евгеньевич, неужели это вы?!
Голос у нее дрогнул, она заплакала.
— Ну-ну, глупенькая, — приговаривал Полковник, гладя ее по пыльным, спутанным волосам. — Все уже позади, успокойся. Как же это тебя угораздило?
— Они… они меня похитили, — всхлипывая, говорила Даша. — Они… они хотели…
Полковник, будто вспомнив что-то, отстранил девушку от себя и еще раз быстро осмотрел ее руки.
— Палец был не мой, — поняв, о чем он думает, сказала Даша. — Они… они ее убили! — она снова уткнулась Полковнику в плечо и зарыдала в голос. — Он ее убил! Он!
— Врешь, сука!!!
Юрий вздрогнул от этого нечеловеческого визга, раздавшегося совершенно неожиданно и непонятно откуда. Кровать вдруг подскочила, едва не перевернувшись, и отъехала в сторону, а из-под нее, сжимая обеими руками пистолет, выскочил Денис Юрченко. Он был цел и невредим, разве что немного запачкался; его смуглое лицо посерело, глаза бегали из стороны в сторону, пыльная артистическая шевелюра стояла дыбом.
— Врешь, тварь! — истерично завопил он. — Все из-за тебя! Все из-за тебя! Вся жизнь псу под хвост! Мне подыхать, а ты под крылышко к папаше-банкиру?! Не выйдет, сука!
Все произошло за какие-то доли секунды; Юрий еще только прикидывал, как бы ему схватить лежавший на столе автомат, а Юрченко уже спустил курок.
В этой ситуации Полковник мог сделать только одно, и он это сделал, не помедлив ни минуты. За краткий миг до того, как пуля с грохотом вылетела из ствола, он резко рванул Дашу на себя и влево, словно собираясь перебросить ее за спину через бедро. Его спина заслонила Дашу от пули; Юрченко выстрелил снова, и в испачканном кирпичной пылью дорогом пиджаке Полковника появилась еще одна дыра, пришедшаяся чуть выше и правее предыдущей. Полковник издал какой-то невнятный звук и повалился вперед, опрокинув Дашу и накрыв ее своим телом.
Юрий и сам не заметил, как автомат оказался у него в руках. Он спустил курок, услышал сухой щелчок, с которым боек упал на пустой патронник, механически передернул затвор и снова нажал на спуск. Повторный щелчок отдался у него в ушах похоронным звоном; он почувствовал предательскую легкость автомата, отшвырнул его и потянулся за пистолетом, понимая, что уже поздно.
Было действительно поздно. Пистолет Юрченко уже смотрел ему в лоб. Обезумевший от ужаса Дэн не собирался вступать в переговоры — он выстрелил, и все, что мог сделать Юрий, это отскочить в сторону. Рывок был слишком резким. Юрий обо что-то споткнулся и с грохотом упал, больно ударившись локтем и коленом, но пуля ушла в сад, безобидно звякнув осколком стекла.
— Не дергайся, гад, — дрожащим голосом сказал Денис Юрченко, держа Юрия под прицелом и пятясь к двери. — Лежи спокойно, а то продырявлю.
— А я и лежу спокойно, — сказал Юрий. — Давай вали отсюда. Далеко тебе все равно не дадут уйти.
— Молчи, сука! — взвизгнул Юрченко, нервно тиская рукоятку пистолета. — Молчи!
— Молчу, молчу, — сказал Юрий. — Скоро и ты замолчишь.
Придавленная телом Полковника Даша застонала и завозилась, пытаясь выбраться. Денис оглянулся, но Юрий не успел дотянуться до пистолета, потому что этот свихнувшийся трус, этот подонок уже снова смотрел на него поверх заряженного смертью ствола.