Делалось это легко и просто: чувствуя, что начинает впадать в опасную эйфорию, Полковник сразу же напоминал себе о чем-нибудь неприятном — о том, как его выперли из ФСБ, например, или просто о каком-нибудь незавершенном деле, требовавшем его участия; если же его, как сейчас, одолевало раздражение, он принимался думать о хорошем — о том, какой он все-таки классный профессионал, как ловко умеет решать проблемы и как благотворно это его умение сказывается на состоянии его банковского счета.
«Как узнал, как узнал, — думал он с кривой улыбкой, вспоминая разговор с банкиром. — Как надо, так и узнал! За это ты мне и деньги платишь. Маловато, кстати, платишь, надо бы попросить прибавки. Как Берсеньев-то говорил? Накинуть бы маленько… Извозчики до революции так говорили: «Накинуть бы, ваше благородие»… Где я это вычитал? У Булгакова, кажется…»
Александр Евгеньевич Ковалев действительно был полковником — до того, естественно, как его вежливо попросили сдать удостоверение и личное оружие. За чистоту рядов боролись, твари, и, как оно и случается в подобных случаях, вычистили отнюдь не самого грязного, а того, кто в данный момент был в немилости у начальства. А что небольшой счет в Швейцарии имел, так кто их нынче не имеет?
Долго горевать Александр Евгеньевич не стал, а пошел прямо к банкиру Казакову, с которым и раньше имел взаимовыгодные дела, и так ему и сказал: «Здравия желаю, Андрей Васильевич, меня по вашей милости попросили из органов, так что вы думаете по этому поводу?» Казаков, при всех его многочисленных недостатках, дураком не был и сразу предложил ему пост начальника службы безопасности своего банка. Работа была, в общем, непыльная, попроще той, которой Александр Евгеньевич занимался на прежней службе, и при этом живая и интересная. Именно тогда к Ковалеву и прилипло его нынешнее прозвище: господин банкир постарался, память на имена у него была отвратительная, и всем своим подчиненным он давал клички, прямо как домашней скотине — Бухгалтер, Сыч (Сычев, начальник кредитного отдела), Шуба (Шубин, референт), Полковник…
Случалось Полковнику проворачивать для Казакова и некоторые деликатные дела, наподобие нынешнего. Хотя нынешнее дело пока что не доставило ему каких-то хлопот. Выследить Дашу Казакову и ее любовника оказалось проще пареной репы. Посетив университетское начальство и кое-что уточнив, Полковник прямиком направился в женское общежитие и вплотную взялся за Дашиных подруг. Справки о них он навел заранее, и это ему пригодилось. Одна из девушек, дочка богатенького московского предпринимателя, при упоминании Дашиного имени сразу поскучнела, и, быстро закончив с остальными, Полковник принялся за нее.
Девчонка не скрывала, что была лучшей Дашиной подругой, но дальше этого дело поначалу не пошло. Она была приветлива, всем сердцем хотела помочь, выглядела обеспокоенной Дашиным затянувшимся отсутствием, но решительно не представляла, куда та могла подеваться. Девица получила хорошее воспитание и недурно умела владеть собой, но где ей было тягаться с Полковником! Что такое женская дружба и солидарность, он знал прекрасно, собеседницу свою видел насквозь и не сомневался, что она и есть пресловутая наперсница, хранительница всех без исключения секретов и главная советчица, без которой не может обойтись ни одна баба моложе тридцати лет. Да и после тридцати мало кто обходится…
Словом, Полковник слегка поднажал, и, как он и ожидал, девчонка принялась хамить: кто вы такой, да что вам надо, да какое, вообще, вы имеете право… Это была очередная принцесса, выросшая в наглухо закупоренной хрустальной шкатулке, вечно оберегаемая папашиными деньгами от грубых реалий повседневной жизни, и она ни в какую не желала понимать, почему это человек, которому она ясно сказала: «Отстань», от нее упорно не отстает.
Тогда-то Полковник и познакомил эту соплячку с некоторыми из упомянутых реалий. Кратко, сухо и предельно корректно он объяснил ей, в какой зависимости находится фирма ее папочки от «Казбанка», названного по имени его владельца, Андрея Васильевича Казакова, Дашиного отца. Зависимость была прямая, это Полковник позаботился узнать заранее. Растолковав притихшей принцессе несложный механизм этой зависимости, Полковник добавил, что если Андрей Васильевич обидится, то в течение какой-нибудь недели у нее не останется денег не только на дальнейшее обучение в Сорбонне, но даже и на гигиенические тампоны. Он так и сказал: «На тампоны», и эта преднамеренная грубость стала последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Девчонка разрыдалась и выложила все как на духу — и про квартиру в Париже, и про коттедж в Бельгии, и про машину, и про украинского парубка по имени Денис.