Вот эта мысль — про Мухаммеда Али, — наверное, им и помогла. Стоило только Паштету подумать про легендарного чернокожего боксера, как он увидел на тротуаре прохожего — тоже черного, как сапог, очень вызывающе одетого и при этом пьяного в дым. Шел себе черномазый, сам не зная куда, выписывал кренделя по тротуару, по временам забредая на проезжую часть, помахивал упрятанной в бумажный пакет бутылкой и ни о чем таком, наверное, не думал. К бабе, наверное, шел, а может, и от бабы — от такой же, как он сам, шоколадки с кольцом в носу…
У Паштета в голове будто молния сверкнула. Он ведь еще даже и не начинал думать о том, как им быть дальше, как избавиться от засвеченной тачки и как, е-мое, выбраться из страны, не угодив при этом за решетку. А тут вдруг все ему сделалось ясно — и про тачку, и про все остальное. «Стой», — сказал он водителю, и Долли ударил по тормозам.
И странное дело: все поняли, что задумал Паштет, раньше, чем он успел открыть рот. Да оно и к лучшему: пока бы он объяснял, что да как, черный уже удрал бы за тридевять земель. И без того, увидев резко затормозивший совсем рядышком огромный черный джип, этот афробельгиец шарахнулся в сторону, как деревенская лошадь от самосвала, и вознамерился задать стрекача. Но не тут-то было: Долли и Грицко мигом выскочили из машины, догнали черного, навалились, заломали, заткнули пасть и поволокли, а возле машины их уже ждал Паштет и сразу же, без предисловий, аккуратно и сильно врезал фомкой по обвязанной пестрым платком кучерявой башке. Башка поникла, африканца затолкали в машину и рванули куда подальше.
За городом им удалось отыскать затопленный недавними ливнями глиняный карьер, и в этот карьер они аккуратно спустили машину, предварительно усадив на водительское место невезучего негра. На заброшенной грунтовой дороге, что вела к карьеру, остались отличные, очень четкие следы протекторов, которые обрывались у самой воды, уходили в нее.
Дальше Долли пришлось выступить с сольным номером, поскольку именно он оформлял аренду джипа — на свое имя оформлял, а точнее, на имя российского предпринимателя Николая Жукова, приехавшего в Бельгию в поисках партнеров по бизнесу. И вот этот самый предприниматель Жуков под утро завалился в ближайший полицейский участок с разбитой вдребезги физиономией, оборванный, с вывернутыми карманами и принялся бормотать что-то непонятное по-русски. Его умыли, обработали ему синяки и ссадины, облепили с головы до ног пластырем и вызвали переводчика. С его помощью Долли объяснил, что поздно вечером на него напали какие-то чернокожие, избили, ограбили и угнали взятый в аренду джип. Слава богу, что паспорт оставили — не пригодился, надо полагать…
Вызвали представителя прокатной фирмы, исписали кучу бумаги — словом, Долли проторчал в участке полдня. За это время остальные совершенно извелись. Но закончилось все благополучно: местные менты отнеслись к потерпевшему с сочувствием, хотя помочь не обещали, а представитель фирмы повздыхал-повздыхал, поморщился, покривился да и развел руками — машина-то была застрахована, так что фирмачи на этом деле ничего не потеряли. А что страховая фирма что-то потеряла, так это ее проблемы — пусть ищут, благо далеко за угнанной тачкой ходить не надо, сама найдется, когда в карьере вода спадет…
Словом, с этим они разобрались — и от джипа избавились, и того парня, которого им пришлось пришить в доме Юрченко, списали на черномазых. И никто, что характерно, не удивился, никто ничего не заподозрил — крепко, наверное, их эти черные достали. Ну, да черные — они кого хочешь достанут. В России от них тоже спасу нет. Нет, вообще, если вдуматься, это же кошмар: мало того что негры, так в придачу еще и мусульмане! Бедные бельгийцы!
Но вот с тем парнем получалась какая-то чепуха. С одной стороны, конечно, нет человека — нет проблемы, но с другой… С другой стороны, откуда этот тип взялся, кто такой и зачем полез в драку — один на четверых, будто смерти искал. Да еще к тому же и русский… Может быть, Юрченко обзавелся личной охраной? Так ведь охране платить надо, а платить Денису Юрченко во все времена было нечем. Да и не любил он это дело — платить кому-то. А такому мордовороту, как тот, что налетел на Паштета с его братвой в пустом коттедже, попробуй только не заплатить! Свернет морду на затылок, и будешь на собственные пятки без зеркала глядеть.
Или дело вовсе не в Юрченко? Паштет поморщился, подумав о том, что засаду могла организовать его жена. А что? Он ведь знал, что она его не любит. Ну, благодарна, так ведь благодарность — штука утомительная. Тяжелое это дело — всю жизнь быть кому-то обязанным. Так и подмывает предпринять что-нибудь этакое, после чего благодарность твоя плавно перейдет в светлую память об усопшем. И это очень удачно, если имущество усопшего при этом так же плавно перетечет в твои руки… И ведь как все просто! Засылаешь миленка в Бельгию, подальше от дома, а там его уже ждет засада, и на тебе, пожалуйста, — готов усопший!