Что было дальше? Крики «К оружию!» отовсюду; постоянные стычки с королевскими войсками; полк французской гвардии, отказавшийся подчиняться своим офицерам, вышел с оружием из бараков, объявив себя за народ; все ненавистные заставы на правом берегу, от предместья Сен-Антуан до предместья Сен-Онорэ(а также у предместий Сен-Марсель и Сен-Жак) сожжены: налоговые списки, тарифы, документы уничтожены; полиция исчезла и теперь их функцию исполняет французская гвардия; около часа ночи Барон де Безенваль, комендант Парижа, приказал правительственным войскам отступить из города на Марсово поле; вооруженная толпа и солдаты французской гвардии ворвались в монастырь Сен-Лазар на севере города и захватили пятьдесят два воза зерна... Одним словом: анархия. Ночевать мне пришлось на улице, недалеко от Тюильри. Но спать пришлось недолго, ибо еще с раннего утра начали производить набат. Решил я прогуляться по набережной, и не зря. В восемь часов в Отель-де-Виль - парижской ратуше - собрались выборщики. Побывать лично мне там не удалось, так как когда я проходил мимо, не было никаких предпосылок о собрании. Но узнать всё, что происходило внутри, было, естественно, совершенно не трудно. Да причем от кого! От самого главы муниципального самоуправления - Жака де Флесселя! Итак. Избрание в Генеральные штаты. Было оно двухстепенным: сначала выбирались выборщики из числа имевших право голоса, а уже затем они избирали депутатов. Выборщиков от Парижа было двести человек. После выборов в Генеральные штаты они продолжали собираться и обсуждать происходящие события. Они же и создали новый орган муниципальной власти - Постоянный комитет. Ну, или же революционной парижской Коммуны, если тебе угодно. Целью было возглавление и одновременно контролирование движения. На первом же заседании принимается решение о создании в Париже «гражданской милиции». Но тебе, думаю, будет привычнее слышать ее как Национальную гвардию. Боялись двух вещей: произвола солдатни и королевских репрессий. Ну и, конечно же, ещё боялись грабежей, черни, люмпен-пролетариев... Это всегдашний самый больший страх. Решили, что число парижской Национальной гвардии, впредь до нового постановления, будет равно 48 тысячам человек. Все граждане приглашались записываться в эту гвардию. Каждый округ должен был образовать батальон, каждый батальон выбирал своих офицеров. Зелёная кокарда была заменена кокардой красного с синим - цвета города. Все это заняло буквально несколько часов. Округа прислали своё одобрение мерам, принятым постановлениями комитета. Комитету предлагали свои услуги чиновники, студенты, полицейские и, что важнее, французские гвардейцы. Начали формироваться патрули, и им поручена была охрана улиц. Вот увидев их я и заподозрил что-то неладное. Принялся выискивать глазами хоть какую-то толпу. Заметил позади себя, как одна уходила в переулок. Отправился за ними, по пути проверил свою кокарду, ещё не зная о замене цветов. В переулке мне встретились возводящие баррикады молодые люди. Они передали, что ожидают атаки со стороны правительственных войск, и поверхностно рассказали мне о событиях утра. Естественно, дабы не выделяться из общей массы, я помог им. Со временем к нам подтянулись первые мобилизованные милиционеры. - У вас же есть оружие? - спросил парнишка по имени Маркэль, что значит воинствующий. - Откуда?! - хором ответили полицейские. - Тогда нужно его достать! Вы видели, как королевские смотрят на нас?! Чуть что - сразу нападут, и чем тогда нам защищаться? - Здесь оружейная лавка за углом. Наши как раз патрулируют этот участок, можно быстро разграбить! - Ну так побежали туда! Толпа вломилась в магазин, за прилавком стоял мужчина средних лет. - Добрый день, господа. Если я правильно понял ваши мотивы, то вы опоздали, - мужчина развел руками, демонстрируя отсутствие ассортимента. - Мерде! - Но я знаю, у кого вы можете заполучить оружие! На улице Сольферино есть лавка, которой заправляет один старик. Мой главный конкурент. Наведайтесь-ка к этому энкуле́! - Да там же до Марсова поля рукой подать! - заметил один из санкюлотов. - И это значит, что наших там мало, то бишь оружие должно быть на месте, - размышлял вслух Маркэль, - стоит рискнуть.