Нореган внимательно посмотрел на графа, ожидая продолжения. Но тот молчал, и маг спросил сам.
– Что именно сходится?
– Этот манускрипт лежал в комнате, чем-то похожей на тайное подземелье. В которую – судя по обстановке и пыли – не спускались лет так десять, не меньше.
– Получается, что это не Орден похищал манускрипт, а Аварио был намерен похитить его. Хотя, может, они специально так всё оформили, чтобы обмануть какого-нибудь вора?
– Сомневаюсь...
– И почему же?
– Ну, во-первых, в это место не так просто попасть...
Граф задумался, но Нореган поторопил его.
– А во-вторых?
– В этой крипте-подземелье стояло два постамента: на одном весь в пыли лежал этот манускрипт, а на другом – записка, явно потрёпанная временем. Так вот, в записке было сказано, что манускрипт был там спрятан ещё во времена Диких Зим.
– Получается, он там пролежал около шести сотен лет?
– Именно! И это говорит о том, что его существование явно держалось в тайне. Откуда Аварио знать, где был этот манускрипт?
Теперь Нореган задумался.
– Хочешь, что-то спрятать – положи на видное место, – процитировал он старую поговорку.
Граф, раздражённо махнув рукой, посмотрел на мага.
– Друг, мне сейчас не до пословиц.
Нореган посмотрел на него в ответ и сказал:
– Да нет же! Ты не понял. Аварио тебе что сказал? Что это Орден похитил твою жену, чтобы с её помощью найти манускрипт. Понимаешь?!
У графа от догадки расширились глаза.
– А на самом деле – это он её похитил!
Граф резко схватил свой клинок и пошёл к выходу, но маг схватил его за руку.
– Погоди! Не стоит спешить, если ты нападёшь на Аварио и убьёшь его, то тебя казнят за самосуд, а если...
– Он похитил мою жену – это очень веское основание! – перебил мага разъярённый граф.
– Дослушай! А если ты на него нападёшь и сразу не убьёшь, то он использует твоё нападение на Орден Прорицания в свою пользу. Тогда тебя обвинят уже в варварстве и тоже казнят. А ему ничего не будет, так как у нас нет никаких доказательств того, что ты уничтожил Орден Прорицания не по своему желанию, а по его навету и якобы по рекомендации Королевского Совета!
– Но у меня есть манускрипт...
Нореган, прищурив глаза, посмотрел на графа.
– Так ты не отдал ему пергамент?
– Конечно нет! Я уже в подземелье понял – здесь что-то не так!
– Это – отличная новость, но друг мой, этого – недостаточно! Самое главное сейчас... Если ты хочешь ему отомстить – тебе нужно успокоиться. Мои знакомые соберут нужную нам информацию, и когда она у нас будет – он за всё ответит.
– Это, конечно, всё правильно, но моя жена?! Может быть, она ещё жива!
– Если бы это было так, то кто-нибудь из Ордена нашёл бы её и сообщил нам об этом. Но даже если она всё-таки жива – а я очень хочу надеяться на это! – то я не думаю, что ты сможешь помочь ей, будучи казнённым.
Граф откинул меч, достал из шкафа вино и, налив в бокал себе и Норегану, сел за стол.
– Ты прав, друг мой. Хорошо, дело за тобой, я на тебя рассчитываю.
* * *
Селевина, искупавшись и переодевшись, шла в сопровождении девушки-смотреи в обеденный зал, куда уже пришёл Эссей, отсутствовавший в замке целую неделю и ждавший отца.
Сидя за столом, он обратился к гувернантке:
– Скажите, а как скоро отец придёт?
– Должен был уже, а там... Кто его знает?
Вдруг в комнату зашла девочка, которая, встав на пороге, посмотрела на Эссея.
Он же был удивлён: незнакомая красивая девочка – черноволосая с милым худеньким личиком – стесняясь, стояла в проходе.
Эссей тут же спросил у приведшей её смотреи.
– У нас что, гости? А Нореган мне ничего не говорил...
– Не совсем, милорд, – ответила смотрея и пояснила. – Эта девочка прибыла к нам с вашим отцом.
Помня о том, что отец уходил воевать, мальчик сразу же обратился к незнакомке с вопросом:
– Что-то случилось? Мой отец помог тебе?
Девочка, покраснев от смущения, робко ответила:
– Да...
Тут смотрея слегка пригнулась и, положив руку на плече девочке, тихо ей шепнула:
– Нужно говорить: «Да, милорд...».
Девочка тут же исправилась.
– Да, милорд.
Мальчик заулыбался, он, услышав подсказку для незнакомки, отреагировал словами:
– Не думаю, что ей стоит называть меня милордом. Раз отец её привёл с войны – это значит, что она пережила что-то печальное, а тут мы ещё со своими правилами этикета...
Смотрея слегка склонила голову.
– Как скажите, милорд.
Мальчик горящими глазами смотрел на девочку.
– Может, присядешь, пока мы ждём моего отца, – предложил он.
Девочка подняла взгляд на Эссея и чуть слышно ответила