Я собирал её сознание по кусочкам, словно конструктор, пропитывая её дар своим и используя получившуюся смесь в качестве клея. Работа кропотливая, и очень опасная. Любая ошибка, и я юная графиня могла потерять какую-то часть разума или воспоминаний. Этот процесс абсолютно не был похож на обычный откат во времени, которые я применял ко всем остальным пациентам. В прошлой жизни мне доводилось проводить подобную операцию всего пару раз за несколько столетий, так что я сейчас сильно рисковал.
Но на самом деле, подобная процедура была полезна и мне для развития собственного дара и его контроля. Уже сейчас я ощущал его гораздо лучше, ко мне возвращались утерянные навыки, и они очень сильно пригодятся мне в этой жизни.
Чтобы вернуть Викторию в норму, мне необходимо было полностью побороть сопротивление её дара и склеить сознание по кусочку в единое целое. Если бы я просто отмотал время, то ничего бы не изменилось, она бы так и осталась в коме. Очевидно, что никакой обыкновенный целитель не смог бы совершить нечто подобное. Граф даже не понимает, насколько ему повезло наткнуться на меня. Иначе он потерял бы дочь с вероятностью в сто процентов.
Около часа я потратил на восстановления её рассудка, хотя и управлял сейчас духовным телом, но ясно ощущал, как с моего основного, физического тела ручьём течёт пот. Это было непросто, очень, но у меня получилось. Я ещё раз всё перепроверил, и остался доволен проделанной работой.
Дар графини, кстати, сейчас ощущался мной, словно ласковый котёнок, который признал хозяина и ластится к нему, мечтая получить порцию вожделенной ласки. Примерно такого эффекта я и хотел достичь. Получилось даже немного лучше. Вика станет развиваться чуточку быстрее, если я рядом, получая какой-то небольшой процент энергии от моего дара. Это своеобразная плата за верность, так мы с Хроникой когда-то назвали этот странный феномен, который так и не смогли объяснить.
И что же мне теперь с ней делать? Когда девчонка проснётся, она же будет, как влюблённая кошка. Со временем этот эффект должен немного уменьшиться, превратившись в железную преданность. Но в начале, учитывая её пол, возраст и гормоны, ох… Я даже немного боюсь реакции её отца, но я его предупредил. Он сам принял это решение.
Последний раз перепроверив состояние Вики и убедившись, что всё сделал правильно, я запустил откат во времени и вернулся в сознание.
— Воды… — еле слышно прошептал я графу. Моё и без того худое тело, кажется, потеряло ещё килограмма три от обезвоживания.
Бронский резко вскочил, взял со стола графин и стакан и подал мне. Я, проигнорировав стакан, принялся жадно пить прямо из графина. Залив в себя около литра, я наконец-то смог нормально двигаться.
— Как она, что произошло? — начал задавать вопросы взволнованный отец, — Ты странно дëргался, а потом начал безостановочно потеть. Я перепугался за вас обоих.
— Всё прошло отлично. Она очнётся минут через пять, — успокоил я графа, — Ваша Светлость, у вас не найдётся какой-нибудь одежды? А то не хотелось бы застать пробуждение графини в таком виде.
Бронский без лишних слов достал телефон и написал кому-то сообщение. Через полторы минуты в дверь постучали, но никто не вошёл. Приказы графа здесь исполнялись беспрекословно.
— Иди, возьми халат за дверью, Валентин принёс, — сказал он мне, не сводя взгляда с дочери, — потом подберём что-нибудь получше, сейчас не до этого.
Я спорить не стал, открыл дверь, обнаружил около неё тележку с лежащим на ней свёртком, взял его, зашёл обратно и быстренько переоделся. К этому времени девушка должна была уже прийти в себя, и я подошёл к ней, чтобы проверить, как проходит процесс. Истратил я, кстати, на эту операцию целых тридцать шесть лет. Очень расточительно, но что поделать.
Наконец, свечение пропало, и лицо девушки посвежело, но открывать глаза она всё ещё не торопилась. Граф не находил себе места, постоянно что-то теребил в руках, а нога его, казалось, сама по себе отбивала чечётку по полу.
Я присел на край кровати и потянулся рукой ко лбу Виктории, чтобы ещё раз проверить её состояние. По моим ощущениям, она должна была уже очнуться. Не успел я дотронуться до неё, как девушка распахнула глаза и рывком приняла сидячее положение.
— Макс! Спасибо! — она дёрнулась в мою сторону с такой скоростью, что я даже не успел среагировать от неожиданности, и впилась поцелуем мне прямо в губы. Сказать, что я удивился, было бы неправдой, но перед Николаем Степановичем было неловко. — Ой, пап, привет, — оторвавшись от меня, она наконец-то обратила внимание на графа, у которого начал дёргаться глаз, но он смог взять себя в руки.