Мои сдавленные рыдания прервали две вещи — мяуканье у окна и телефонная трель. Сев в кресло, я сняла трубку.
— Вульф, ты? Это Рикс.
— Здравствуй, Нейтан, — вежливо поздоровалась я, смотря в сторону открытого окна. По подоконнику прогуливался чёрный кот с зелёными глазами. Я похлопала себя по бедру, и тот с ленцой сошёл с окна и направился ко мне. — Вижу, ты вернулся.
— Так точно, мэм, — засмеялся парень. — Что ты делаешь сегодня ночью?
— Предаюсь страданиям, самокопанию и самобичеванию, — ответила я, признавая про себя, что я совсем не этим хочу заниматься.
— Тогда предлагаю тебе внести разнообразия в твою рутину. Как насчёт Irushwood? Я угощаю.
Я задумалась на целых десять секунд.
— Встретимся через час, — откликнулась я и положила трубку прежде, чем услышала ответ. Я и так знала, что Нейтан принял к сведению мои слова и будет там.
Ласково почесала разлегшегося на моих коленях кота за ухом. Он тут же спрыгнул вниз и потёрся спиной о мои лодыжки, требовательно мяукнув.
— Все мы милые, когда голодные, — улыбнулась я, шагнув к холодильнику. Налив котику молока, я понаблюдала за ним минуту, а затем отправилась в душ.
До встречи ещё порядка часа, а, значит, есть время привести себя в порядок и немного протрезветь.
Пролог. Часть 4
Ночной Чикаго даже в первый послевоенный год поражал буйством красок. Яркие вывески, шумная музыка, разряженная толпа — всё это закручивалось в пёстрый калейдоскоп событий, сбивающий с толку и вызывающий головную боль, однако дарующий ложное чувство безопасности и общности.
А меня моя дорога вела в не самые лучшие районы, где были в порядке вещеё разборки, жестокость и драки до смерти. Я ехала туда, где правили банды Чикаго. У некоторых, конечно, могли возникнуть вопросы, что молодой девушке там вообще делать. На самом деле, будь я не знакома с нужными людьми, я бы на пушечный выстрел не подошла к этим кварталам, ибо далеко не факт, что я бы вышла оттуда хотя бы без кошелька. Скорее, ещё без некоторых важных составляющих моей личности и вещей, вроде непоруганной девичьей чести и всей одежды. А то бы и вообще не вышла, и никто бы не узнал, где свой путь под помойкой закончила смотритель залов Средних веков Исторического музея Хайнкель Вульф…
Такси остановилось у заведения в стиле ирландских пабов, сквозь витражные стёкла которого лился свет, разноцветными лужицами застывающим на асфальте. На деревянной вывеске, чуть выгоревшей на солнце, был нарисован четырёхлистный клевер и написано «Irushwood». Расплатившись с таксистом, я вышла в прохладную сентябрьскую ночь и уверенно направилась к створчатым дверям бара. Однако, сегодня здесь было на удивление тихо.
Звякнул колокольчик, разбавляя звуки разговоров. Взгляды многих обратились в мою сторону, но часть узнала постоянную клиентку, а часть просто не нашла во мне ничего угрожающего. Я окинула оценивающим взглядом зал, заполненный наполовину, обшитый светлым деревом. Под потолком царил лёгкий кумар от сигар и сигарет, на круглые столы опускались стаканы и падали кости, то и дело раздавался смех. За массивной стойкой протирал стаканы высокий массивный мужчина лет 35, с внимательными тёмными глазами и медными волосами. Увидев меня, он улыбнулся в усы и поставил перед собой бокал.
— Не ждал тебя здесь раньше завтрашнего вечера, Вульф, — сказал бармен с явным ирландским акцентом, налив мне виски с парой кубиков льда. Мужчина, сидящий рядом и смотревший в столешницу, поднял голову на звук льющейся жидкости, но, поняв, что эта порция не предназначается ему, вернулся в изначальное положение.
— Планы меняются, Флорри, — сказала я, усевшись на барный стул и залпом осушив бокал. Повинуясь жесту моего мизинца, он налил мне ещё и поставил между нами пепельницу.
— Ты редко приходишь так поздно, — заметил Флорри, посмотрев мне в глаза. Я поморщилась и закурила.
— Друг назначил встречу, — расшедрилась я на объяснение, затянувшись.
— То есть могу расчитывать, что оставить ещё двадцатку-другую здесь? — засмеялся бармен, протирая стойку.
— Бог с тобой. Я и так оставляю здесь половину моей зарплаты, — усмехнулась я, краем глаза увидев открывающуюся дверь в подсобку. Из неё вышел сутулый, довольно щуплый на вид субъект в спецовке уборщика с метлой в тонких руках. Он смотрел в пол и глупо улыбался, иногда нервно почёсывая шею. Быстро работая руками, он начал довольно шумно мести пол, чуть спотыкаясь при ходьбе.