– Вы подчинялись лишь своим ничтожным желаниям, когда искали конфронтации с Киприаном Хлеслем, – заявила она. Услышав известное ему имя, Филиппо прислушался.
– И я победил! – воскликнул Геник. – Вы не хотели ставить на меня и ломаного гроша, если бы Киприан и я когда-нибудь столкнулись, – а теперь посмотрите, кто из нас проиграл!
– Если бы я была свидетельницей этой победы, – заметила она, – то тогда, возможно, и подтвердила бы ее.
Лицо молодого человека окаменело. Он так сильно сглотнул, что кадык его задергался вверх-вниз. Взгляд, который он затем бросил на Филиппо, был убийственен. Филиппо понял, что в этом нет ничего личного, – просто он был единственным присутствующим, на кого Геник решился бросить свой испепеляющий взгляд, что, кстати, делало угрозу смерти, исходившую от него, только убедительнее. Филиппо догадался, что не один человек нашел смерть от рук этого красивого молодого мужчины, – и только потому, что он был не в силах обратить ярость на настоящий объект своей ненависти. Если бы сила библии дьявола не господствовала в помещении, то, вероятно, именно чувства между ним и женщиной заставили бы воздух в капелле вибрировать.
– Помните, что я именно тот, благодаря кому кардинал Хлесль не сможет причинить вам вред. Если бы не я, то Александра…
– Кардинал Хлесль, – перебила Геника хозяйка Пернштейна и посмотрела на него как на насекомое, – больше не представляет опасности. – И она отвернулась, переключив внимание на Филиппо.
– Как прикажете это понимать?
Женщина в белом снова проигнорировала Геника. Она сделала приглашающий жест рукой.
– Подойдите ближе, – сказала она, обращаясь к Филиппо. – Подойдите и посмотрите на то, что вы искали все эти годы.
Библия дьявола была раскрыта на страницах, тесно усеянных письменами. В начале главы стояла раскрашенная заглавная буква: синий, красный и зеленый цвет, маленькое художественное произведение, заключенное в форму одной-единственной буквы Филиппо ожидал увидеть украшенные золотом и серебром буквицы, которые бы блистали во всем своем великолепии на девственно-чистом листе, и блеск этот отбрасывал бы отражения на противоположные стены. На самом деле буквица была относительно скромна. Шрифт, мелкий, тесный и равномерный, тянулся на обоих листах, которые он рассматривал, располагаясь в четырех симметричных блоках из взлетов и спадов и уплотненных кривых старого унициального шрифта. Он догадался, что правый лист был перевернут только что: рядом с переплетом образовалась выпуклость, которая прямо-таки приглашала просунуть палец под страницу, перевернуть ее назад и посмотреть, что откроется взору на следующих двух листах. Филиппо, диафрагма которого дрожала, а глаза были не в состоянии сфокусироваться, словно в трансе смотрел на письмена. В следующее мгновение он в ужасе отшатнулся и натолкнулся при этом на Геника, который шагнул за ним и, кажется, подглядывал через плечо Филиппо почти вопреки своей воле. Невольно правая рука Филиппо поднялась ко лбу, чтобы перекреститься, но он вовремя спохватился: здесь для этого было неподходящее место.
– Каким будет ваш взнос? – услышал он голос Геника.
Филиппо выпрямился. Он почувствовал, что не может отвести взгляд от изображения дьявола. Какое-то мгновение ему казалось, что высоко поднятые когти вот-вот вырвутся из бумаги, схватят его и утащат в Книгу. Сердце его бешено стучало.
– Вы смогли расшифровать код? – спросил он срывающимся голосом.
Поскольку ответа не последовало, он обернулся. Ему с трудом удалось оторвать взгляд от Книги и блистающего на раскрытой странице князя тьмы. Геник криво ухмылялся. Женщина в белом смотрела на Филиппо с улыбкой. Но она не отвечала.
– Я прочитал об этой книге все, что только смог найти в Ватикане, – признался Филиппо. – Папа Урбан исследовал ее, и я нашел почти все его записи.
– Дальше, – только и сказала она.
– Думаю, я могу расшифровать код.
Ее улыбка не изменилась. Не сводя глаз с Филиппо, она спросила:
– Удовлетворит ли вас такой взнос… партнер?
– Черт бы побрал этого священника! – прорычал Геник.
Филиппо снова повернулся к Кодексу. Он осторожно провел рукой по странице с изображением дьявола. У него возникло ощущение, что пергамент противится этому. Прикосновение, к нему было неприятно, но в то же время действовало возбуждающе. Внезапно у Филиппо возникло видение. Он представил, себя возле церкви Санта-Мария-ин-Пальмис перед воротами Рима. Он был один. Воздух на улице дрожал от жары, в складках почвы блестели лужи из отраженного солнечного света и притворялись водой, небо было почти белым. Почти незаметно дрожащий воздух стал принимать некую форму, сгустился тенью, которая порывисто, будто в танце приближалась к нему, пока неожиданно он смог разглядеть в ней человеческие черты. Филиппо сглотнул и выпрямился. В нем поднялась болезненная уверенность в том, что теперь ему придется оправдываться. К его изумлению, приблизившееся видение оказалось его любимой сестрой Витторией. Она окинула Филиппо невыразительным взглядом. Он медленно протянул к ней руку – и почувствовал, как кто-то схватил его за запястье. Филиппо моргнул и вновь вернулся в прохладную старую капеллу Пернштейна. Прямо перед своим лицом он увидел синие глаза Геника, которые, кажется, пытались прочитать его мысли.