А вот круглое лицо Себастьяна в одном из окон верхнего этажа ей не привиделось, хоть он и отшатнулся, когда она посмотрела наверх. Испытывая непреодолимое отвращение, она поспешила подняться по лестнице, чтобы избежать встречи с ним. Однако Себастьян уже стоял на верхней площадке, уперев руки в бока и скривившись в гримасе, которая должна была выражать отчасти строгость, отчасти полное понимание. На самом деле все это выглядело как смехотворная пародия на отца, который хочет узнать от своей почти взрослой дочери, где она шаталась.
– Ну, юная дама, – произнес Себастьян своим срывающимся голосом, – и где мы были все это время?
– Я не знаю, где были вы, – дерзко ответила Александра, – а где была я, вас совершенно не касается.
– Не думаю, что вы выбрали правильный тон.
– Пропустите меня. Я хочу пройти к себе в комнату. Я устала.
– Ты, наверное, думаешь, что должна давать отчет только своей матери. Но это скоро изменится, юная дама!
– И насколько это должно измениться?
– Рано или поздно здесь появится новый хозяин.
– И этим хозяином хотите быть вы?
– Я им буду.
Александра язвительно рассмеялась. Она поразилась тому, что оказалась в состоянии смеяться.
– И через чью голову вы собираетесь решить это?
– Мне не нужно принимать решение через чью-либо голову! Это совместное решение!
– Если под «совместным» вы имеете в виду себя самого и моих бабушку и дедушку в Вене, то подобные решения не имеют никакого значения.
– Естественно, твои бабушка и дедушка желают, чтобы я взял на себя фирму.
– Но вы не можете принимать каких-либо решений без согласия моей матери. И если мои бабушка и дедушка захотят извлечь свою долю из фирмы, то «Хлесль и Лангенфеяь» прекрасно справится и без «Виганта».
Себастьян улыбался с сознанием собственного превосходства.
– Я, конечно, не должен объяснять тебе, юная дама; каков законный статус твоей матери после смерти твоего отца; Особенно теперь, когда выяснилось, что старый кардинал Хлесль не только ростовщик, который обманывал честных торговцев при внутренних закупках, но еще и государственный изменник.
– Пропустите же меня, наконец!
Александра обошла Себастьяна. Она совершенно растерялась, когда он схватил ее за руку повыше локтя. Девушка выразительно посмотрела на его толстые пальцы, впившиеся в нее, а потом на него самого, но это не подействовало: он не собирался отпускать ее.
– Александра, – успокаивающе произнес Себастьян, – я вовсе не хотел, чтобы наша беседа развивалась в этом направлении. Речь ведь не идет о юридических интересах. Речь идет о… делах сердечных. – На последнем слове он пустил петуха. – Естественно, решение о том, что я буду новым господином дома, принималось совместно – твоей матерью и мной.
– Моей… матерью?!
– Да, конечно.
– Моя мать выбрала вас в качестве своего нового-мужа?!
– Твоя мать и я должны были сочетаться браком еще двадцать пять лет назад, но твой отец вмешался в наши отношения. Теперь этой преграды больше нет и любовь, которую твоя мать изначально носила в своем сердце…
– Любовь моей матери всегда принадлежала только моему отцу!
– Но ведь тебя тогда еще не было на свете, не так ли?
– У меня здесь тоже есть право голоса, – прошипела Александра. – Я не допущу, чтобы вы сменили моего отца…
– Ты хочешь лишить свою семью будущего?
– Да отпустите же наконец мою руку! Вы не имеете права хватать меня!
Себастьян с нарочитой медлительностью убрал pyку. Но улыбка, которую он нацепил на свое лицо, вызывала у нее ощущение, что липкое соприкосновение продолжалось.
– Мы должны привыкнуть друг к другу, девочка! Я пони маю, что для тебя это непросто. Но у фирмы есть будущее только в том случае, если я возьму руководство на себя__так же как и для семьи: меня, твоей матери, твоих братьев и тебя.