Когда грех стал угрожать миру гибелью, Господь Бог послал своего единственного сына, чтобы предотвратить ее.
Иисус Христос тоже был одинок. Но он вмешался. Вмешательство его состояло в том, чтобы позволить прибить себя к кресту. Это не стало окончанием борьбы со Злом, но привело к тому, что Зло на время ушло прочь. До тех пор пока человек борется со Злом, мир не потерян.
Филиппо внимательно посмотрел на распятие, лежавшее на полу, и почувствовал неописуемый страх.
Domine, quo vadis?
Слезы жгли ему глаза, когда он думал о Виттории. «Почему ты оставила меня?» – мысленно простонал он. «Я не оставила тебя, – отвечала та ее часть, которая продолжала жить в нем. – Я буду с тобой, пока мы снова не станем одним целым в другом мире».
Филиппо спустил ноги с кровати, приплясывая от холода прошел по деревянному полу к распятию и снова повесил его. Он почти ожидал, что обожжется, но это был просто деревянный крест с распятой фигуркой Христа. Он снова лег в кровать и пристально посмотрел на него. Резной Христос ответил ему таким же пристальным взглядом. Филиппо пожалел, что не может еще хоть раз, один-единственный раз поговорить с Витторией. Слезы бежали по его щекам. Он прикрыл веки, но в темноте его собственных мыслей крест светился, как будто был сделан из огня.
14
Иногда днем ей удавалось ускользнуть от кошмаров на какое-то время. Ночью это было невозможно.
Она снова видела себя маленькой девочкой, стоящей на деревянном мосту между главным зданием и центральной башней крепости. Здесь постоянно дул ветер и создавалось впечатление, что ты вот-вот упадешь, хотя на самом деле твердо стоишь на ногах.
– Это ветер, который привязал черт, – сказал ей как-то отец и широко улыбнулся. – Он забыл отвязать его.
– Почему он привязал его здесь? – прозвучал голос, который принадлежал ей самой и который она чаще всего могла лишь внимательно и беспомощно слушать, спрашивая себя, откуда берутся мысли, озвученные этим голосом. Мысли, которые никогда не появлялись в ее голове.
– Когда старый Штефан фон Пернштейн строил этот замок он хотел сделать его больше, выше и величественнее, чем все другие замки в Моравии. Он пообещал черту первую душу, которая пройдет по мосту к центральной башне, если тот поможет ему в этом. Черт пришел и возвел тот самый замок, который мы сегодня видим. Однако он напрасно ожидал обещанной платы, так как старый Штефан приказал замуровать проход к центральной башне. Пернштейн был настолько велик, что никто не решился бы напасть на него, а потому необходимости использовать центральную башню крепости не было. Черт кипел от гнева и замышлял хитрость. Однажды, когда старый Штефан был на охоте, он спрятался в центральной башне и стал подражать голосу Штефана, чтобы подозвать его жену. «Помоги мне, женщина! – кричал черт. – Помоги мне, я заключен в центральной башне, сломай стену и спаси меня». Жена Штефана поддалась панике и приказала снести стену. Однако в тот самый момент, когда она хотела ступить на мост, старая, полуслепая и беззубая собака Штефана, которую уже давно не брали на охоту, прыгнула через стену, пытаясь спасти своего хозяина. Визжа от ярости, черт схватил животное и отправился обратно в ад. Он был так взбешен, что забыл ветер, на котором явился сюда и который с тех пор дует здесь день за днем, ночь за ночью.
У ее отца сделалось странное лицо.
– Твои глаза блестят, как в лихорадке, дитя.
– Это чудная история, отец. – Звук ее собственного голоса, превратившегося в возбужденный шепот, вызвал у нее отвращение.
Воспоминание об этой истории всегда возникало вместе с кошмарным сном, в котором она стояла на мосту. В руке у нее была небольшая палочка. К ее ногам жался маленький песик, не спускающий глаз с палочки.
– Брось ее, – произнес голос.
Она бросила палочку. Та, застучав на деревянных досках моста, упала в нескольких шагах от нее. Песик рванулся вперед, схватил палочку и стрелой вернулся назад. Она забрал у него палочку. Песик снова счастливо прижался к ней.
– Брось еще раз.
Она бросила палочку в другом направлении. Песик снова принес ее назад. Его глаза светились обожанием, не омраченным никаким сомнением, уверенностью в божественности его хозяйки.
– Брось ее.
Иногда у нее возникало ощущение, что она и не понимает вовсе, чего от нее требует этот голос. Иногда она это точно знала. И сейчас она тоже все поняла – и содрогнулась. Она подняла палочку, и сделала вид, будто бросает ее. Песик помчался вперед.
– Здесь! – резко крикнула она. Песик, не переставая бежать, обернулся. Она подняла палочку повыше и бросила ее через парапет. Песик не колеблясь прыгнул следом.