Как правило, подсудимых встречали свистом, мяуканьем и шиканьем, и умный судья, желавший, чтобы в зале во время судебного разбирательства царила тишина, терпеливо ожидал, пока этот гвалт стихнет сам по себе. Однако Андрей и Агнесс были встречены молчанием, которое казалось глубже, чем в церкви. Агнесс осмотрелась, встретилась глазами с Вацлавом, увидела главного бухгалтера и насторожилась, но затем кивнула им. Вацлав ожидал, что ночь, проведенная в тюрьме, состарит ее, но получилось наоборот: она выглядела моложе, чем прежде. Он решил, что ярость, которую должна была чувствовать Агнесс, придала ей новых сил. Отец его, напротив, казался осунувшимся и усталым. Вацлав плотнее сжал губы. Андрей криво улыбнулся ему. Вацлав слышал, как рядом с ним вздыхает главный бухгалтер. Внезапно юноша спросил себя, как он вообще мог заявить отцу, что сомневается в его искренности. Краска стыда залила ему щеки, и страх перед тем, каким образом могут закончиться эти слушания, увеличился. Если суд признает подсудимых виновными в государственной измене, их ждет жестокая казнь. Вацлав начал дрожать и почувствовал, что не в состоянии ответить на испытующий взгляд Адама Августина.
– Именем клятвы, которой вы клялись его величеству императору Священной Римской империи и нашему всемилостивейшему господину королю Фердинанду… – начал судья. Откуда-то из рядов зрителей при упоминании имени Фердинанда донесся вполне прилично сымитированный собачий визг. Судья замолчал и некоторое время пристально смотрел в толпу. – Я спрашиваю, был ли этот суд созван в соответствии с правилами?
– Хорошо, – ответил один из судебных заседателей.
Судья снова окинул собравшихся взглядом.
– Или кто-то полагает, что этот суд не может отправлять правосудие? – угрожающе спросил он. Внезапно он сжал кулак и ударил им по столу. Меч правосудия подпрыгнул, и писарь поспешно схватил свою чернильницу. Судебные заседатели удивленно переглянулись. – ПРИДЕРЖИВАЕТСЯ ЛИ КТО-ТО ЭТОГО МНЕНИЯ? – проревел судья.
– Хорошо, – ответили зрители, как будто подводя итог сказанному.
Судья медленно выдохнул.
– Ну что ж, – произнес он и встряхнулся. – Каков следующий пункт процесса? – Он повернулся к секретарю суда, как будто ничего не произошло.
– Имеется прошение со стороны истца о разрешении предоставить следующий обвинительный материал.
– Его следовало бы представить на предварительных слушаниях.
– Прошение было подано вчера. Абсолютно законно…
– Ну ладно. – Судья махнул рукой. – Пусть скажут, что у них там еще на сердце.
– Кроме того, имеется прошение со стороны ответчика разрешении представить оправдывающий материал.
– К черту! – загремел судья. – Его тоже нужно было представить на предварительных…
– Это прошение тоже было подано вчера защитниками со стороны ответчика.
Вацлав увидел, как Себастьян, пораженный услышанным, вытянул шею.
– Я был бы весьма признателен защитникам со стороны ответчика, если бы они назвали себя, – пытаясь сохранить остатки самообладания, произнес судья.
Адам Августин и Вацлав выступили вперед. Главный бухгалтер все еще обнимал книгу. Лицо Себастьяна исказилось от гнева.
– Это недопустимо, ваше превосходительство! – закричал торговец.
– На каком основании вы решили, что можете указывать мне, что делать? – осведомился судья. И Себастьян, несмотря на свою наглость, предпочел промолчать. Судья указал на книгу под мышкой у Августина. – Это и есть ваше оправдывающее доказательство?
– Так точно, ваше превосходительство.
Вацлав старался не выдавать своих чувств. Что они скажут, если судья потребует показать ему фолиант? Августин слишком уж привлекает к себе внимание; они ведь договорились не ссылаться на непригодную книгу. Впрочем, судья указывал пальцем лишь на то место, на котором они недавно стояли.
– Вы получите слово вторыми, – заявил он, – после стороны истца. – Он направил взгляд на королевского наместника. – Итак, ваша милость?
– Спасибо, ваше превосходительство. Я прошу о позволении моим советникам говорить за меня.
Если бы он захотел посмотреть книгу, – прошептал Вацлав на ухо Августину, – нам пришел бы конец. Это был излишний риск.
– Я бухгалтер, господин фон Лангенфель, – прошептал ему в ответ Августин. – Бухгалтеры никогда не идут на излишний риск.