– Что произошло? – спросил он мужчину.
– Дева Мария, – запинаясь, бормотал тот, – Дева Мария…
– Где наместники? Где Филипп Фабрициус?
– Дева Мария спасла их, она подхватила их…
Вацлав пристально посмотрел на копну сена. Затем взглянул наверх, на стену, сразу под окном наклонившуюся наружу – напоминание о тех временах, когда стена дворца была одновременно укреплением, фундамент которого выдвигался далеко вперед, чтобы не давать укрытия нападавшим. Он начал догадываться, что те трое скорее не вывалились из окна, а скатились вниз по стене, а копна сена смягчила их падение. Это и было причиной яростных воплей и выстрелов из пистолета. Филипп, Мартиниц и Славата, должно быть, просто встали на ноги и скрылись.
– Куда они побежали?
Мужчина, которого крепко держал Вацлав, махнул рукой в сторону крыши дворца Лобковичей. Если им удалось добраться туда, то они в безопасности. Он освободил потрясенного дворянина, и тот опустился на колени.
– Славься, Мария всемилостивейшая, ты сотворила чудо!
Топот лошадиных копыт заставил его замолчать и снова броситься на землю. Вацлав увидел, как поднимается облако пыли на дороге, круто спускающейся к Малой Стране, – нападавшие уже покинули пределы Града. Из-за угла выбежали солдаты. Вацлав наступил на что-то жесткое и, подняв ногу, увидел, что это была бутылочка для пороха с гербом Валленштейнов. Славата, наверное, до самого конца сжимал ее в руке Вацлав поднял ее, выпрямился и последовал за мужчинами и женщинами, торопящимися к Триумфальной арке Сердце его неожиданно забилось дикой барабанной дробью.
Он избежал расправы лишь потому, что глубоко внутри обрюзгшего, пропитого тела Филиппа Фабрициуса обнаружилась честь. Первый писарь вознаградил Вацлава за его спасение сегодня утром – сегодня, когда еще казалось, будто с катастрофой, угрожающей его семье, уже ничто не сравнится.
Однако в действительности чаша весов могла опуститься еще ниже.
Нападение графа фон Турна и его сообщников на королевских наместников было началом войны.
А еще Вацлав понял, что Александра путешествует в сопровождении мужчины, который убил ее отца.
29
Задыхаясь, он вбежал в их дом на Златой уличке. Весь Град бурлил, и юноше пришлось пробиваться сквозь увеличивающуюся толпу, теснившую всех к тому месту, на котором Святая Дева самолично спасла трех добрых католиков от смерти. Вацлав был уверен, что соответствующая легенда уже начала обретать плоть и что пронзительным воплям Славаты и безрезультатному барахтанью Мартиница в ней вряд ли найдется место. Ему оставалось только надеяться, что настоящая смелость Филиппа не будет погребена под ожидающимся важничаньем обоих наместников, что было вполне предсказуемо.
Он ворвался в дом. От одной мысли о необходимости объяснять все еще раз у него перехватывало дыхание.
– Как зовут мужчину, который сопровождает Александру и твою старую служанку? – с порога спросил Вацлав, отбросив всякие правила вежливости, ибо на них не было времени.
Агнесс удивленно посмотрела на него. С точки зрения Вацлава, все происходило слишком медленно.
– Валленштейн? – воскликнул он. – Его зовут Валленштейн?
– Да, – ответила Агнесс, – Генрих фон Валленштейн-Добрович. По крайней мере, мне так кажется. Она упомянула его имя пару раз, но я так и не успела расспросить ее поподробнее…
Вацлав прислонился к двери.
– О господи, – простонал он. – Она называет его Геник?
– Я не знаю.
– Да что случилось-то? – спросил Андрей.
Вацлав поставил бутылочку для пороха на стол. У него так сильно дрожали руки, что она упала и покатилась по столешнице. Андрей поймал ее и осмотрел, прищурив глаза.