– Александра в любом случае. А Киприан…
Он сделал знак, и они поползли назад, пока не смогли снова подняться и говорить друг с другом несколько громче.
– То, что Киприан Хлесль еще жив, это только предположение, – заявил Вилем.
Андрей кивнул. Он был готов рискнуть всем ради этого предположения и слабого шанса на то, что его лучший друг на самом деле пережил нападение на монахов и, будучи раненым, оказался в Пернштейне, куда его привез Генрих фон Валленштейн-Добрович.
– Это тыльная часть замка, – продолжал Вилем. – Почему часовые должны прятаться именно здесь?
– Потому что никто, находясь в здравом уме, не атакует эту крепость спереди.
Вилем состроил гримасу. Андрей вздохнул.
– Давай все же спросим нашего нового друга, – предложил Вилем.
– Как ты убедишься в том, что он не лжет?
– Мы будем так долго вырывать ему ногти, пока он не убедит нас.
– И кто это сделает? Ты?
Вилем озабоченно посмотрел на Андрея.
– Э… – только и сказал он.
– Давай догоним остальных, – предложил Андрей. – Мы просто обязаны рискнуть.
Через какое-то время в нескольких сотнях шагов слева от них прозвучал выстрел, а вслед за этим – крик боли: «А-а-а-а-а… меня поймали… О черт, меня поймали… помоги-и-ИТЕ-Е-Е!»
Андрей окинул взглядом высокую траву под фруктовыми деревьями. Ничто не двигалось.
– Помогите мне! Я истекаю кровью! На помощь!
Треск ветвей и шелест старой листвы сообщили, что кто-то быстро приближается к ним. Вслед за тем показались трое мужчин с мушкетами и пиками, которые, должно быть, обогнули замок сбоку. Они бежали по одичавшему фруктовому саду, очевидно пользуясь тропой, которую совершенно нельзя было разглядеть из убежища Андрея.
– А-а-а-а! Как БОЛЬНО!
Он видел, как мужчины начали, жестикулировать, а затем медленно направились вперед, к тому месту, откуда доносились крики. Им приходилось идти через густой подлесок. Несколько минут спустя они остановились. Один из мушкетеров прошептал что-то на ухо своему товарищу, и тот отдал ему свое оружие и побежал, нагнувшись к тропе, а оттуда – дальше, по направлению к главному входу в замок, чтобы – и в этом не было никаких сомнений – привести подкрепление. Андрей кивнул.
– Ну, – прошептал он.
Кто-то подполз к нему в кустарник, тяжело дыша и хватая ртом воздух, и хлопнул его по плечу.
– А я и не знал, что в тебе скрывается нечто подобное, – заметил Андрей.
Вилем хихикал и одновременно пытался восстановить дыхание.
– Я там положил зайца, которого мы убили сегодня утром, и отстрелил ему лапу. Пистолет я вложил в его лапы. – Он снова хихикнул и глубоко вдохнул. – Если erb найдут, то и через сто лет все еще будут задаваться вопросом, что же произошло.
– Я рад, что ты возвратился невредимым.
– Я ни за что на свете не позволил бы сделать это одному из моих ребят. Ну, на что похоже?
– Мы немного подождем, и если здесь никто больше не появится, значит, все чисто.
Они подождали. Через некоторое время сверчки в старом фруктовом саду снова застрекотали.
– И?…
– Пошли, – скомандовал Андрей.
Только когда они оказались в саду, Андрей смог оценить, насколько высоко вознесся над окружающей местностью старый замок. Они были муравьями, которые задумали взобраться на слона. Окна начинались так далеко наверху, что он задался вопросом, достаточно ли длинны канаты и удастся ли им достичь одного из окон, прежде чем охрана придет в себя после обнаруженного ею мертвого зайца и снова вернется на позиции. Оставалась еще возможность использовать потайной выход, чтобы проникнуть в замок. Но сможет ли мужчина с красным лицом пьяницы, которого они поймали возле горящей хижины, отвести их туда, было сомнительно.
Он искоса посмотрел на него. Парень тяжело дышал. Они заткнули ему рот, а нос его, очевидно, был слишком толст, чтобы поставлять ему достаточно воздуха. Андрей спросил себя, должен ли он рискнуть и вытащить у него кляп. Если он закричит, то они проиграют. При этом судьба пленника была совершенно неизвестна, но никогда нельзя исключать, что его лояльность к замку окажется сильнее, чем даже страх за собственную жизнь.
Они так медленно продвигались по высокой траве, как будто ступали по разбитому стеклу. Андрей с пленником шли впереди, за ними – Вилем Влах и его дружина. Сверчки замолкали в нескольких шагах перед людьми и снова начинали свою песню, как только те миновали их. Могучая скала Пернштейна излучала прохладу, тем не менее было жарко и душно. Уже десятки лет мертвая трава поднималась вверх-пылью, от которой першило в горле. Дыхание пленника со свистом вырывалось из носа, грудная клетка судорожно поднималась и опускалась. Андрей нагнулся к нему.