Часть четвёртая. Воспоминания
Дождь успокаивающе шелестел за стенами дома, скромно и не назойливо стучался в окно в главном зале, словно надеясь, что хозяева пустят его в дом, как жалобно скулящего пса. Кстати о псе, надо будет завести урукского сторожевого, кажется, денег ещё хватит, а пользы от огромного волкодава, преданного хозяину до последнего вздоха будет много, кто-то же должен защищать мой дом, пока меня не будет. Хвала Ольму, у меня свой дом! А как пахнет собственная кровать...нет, я и раньше спал на подобных, но запах этой соломы и этой ткани совершенно особенный, потому что эта кровать моя и никто меня не убедит, что разницы нет. Открыв глаза - я влюблено уставился на дощатый, просмоленный потолок. О своем доме я мечтал со времен исхода из северных земель. Там у меня осталась и моя ферма, и вся моя прежняя жизнь вполне преуспевающего даже в снегах крестьянина. Но в бездну грусть, теперь я могу начать всё с чистого листа.
Мне будет не хватать белизны горных вершин и игривого колючего ветра, но с этим уж придется смириться. В восточных землях даже зимой всего лишь холодный дождь. Зато и урожай больше, можно даже вырастить на заднем дворе тайную грядку с корнями ишацу, эта капризная дрянь никак не желала расти во льдах, а тут можно будет по вечерам спокойно наслаждаться полётом и тёплыми волнами блаженства от пары глотков отвара. Я не псих, не собираюсь рисковать вновь обретённым благополучием, торгуя порошком ишацу, только для себя. Ну может ещё для Йорлефа, все-таки земляк, а на лесопилке за день выматываешься ни чуть не меньше, чем на ферме. Йорлефу к тому же не повезло куда больше чем мне, в снегах навсегда остались его жена и дочь...да, надо будет заносить ему иногда пару корешков. Ольм меня покарай, зачем я вспомнил дом...
Перед глазами плясали жуткие воспоминания людей с горящими голубым пламенем глазами, что лишённые разума крушили и убивали всё и всех на своем пути, а потом сгорали в ослепительных вспышках. Вспомнились призраки, наводнившие города, особенно те, что имели большие кладбища. Сотни людей, что умирали в своих кроватях с лицами, искаженными иногда ужасом, а иногда восковыми масками абсолютного счастья. Погибли тысячи, прежде чем лорд регент объявил о великом исходе с северных земель, за несколько дней ставшими проклятыми. Королевство Уинтерхельм перестало существовать за 5 дней. Вспомнился и обезумевший король Уриэль V, во время похорон младшего принца закричавший на всю долину и сиганувший прямо в воды Ингамарра с королевского моста. Говорили, что его глаза перед самым прыжком засветились проклятым синим огнем. Самому мне посчастливилось находится на достаточном отдалении, чтобы не видеть таких подробностей. А началось всё с треклятого нелюдя Ульриха! Грабитель и убийца, он оказался ещё и замешан в колдовстве, которое сделало его чудовищем.
Вспомнилась и эта картина, при виде которой я выронил свои вилы и пожалел, что отправился вместе с селянами и стражей ловить бандита и его банду: он взмыл в воздух, повис над землей и вдруг из него вышло нечто, сияющее бело-голубым и синим, оно заорало на нас, хотя у ЭТОГО и не было лица, а потом со звоном взорвалось чем-то вроде пыли. Такая же участь постигла и подельников Ульриха, а его самого нашли после в центре медленно разносимой ветром пыли. Он был проморожен, как олень, неделю висевший на улице. Сам я не видел, но говорили, что когда его тело попытались сжечь, он вдруг исчез в яркой вспышке, а огонь вокруг него застыл. Не очень верится в это, но с другой стороны от нелюдя и не такое можно было ожидать. А спустя пару дней началось. Призраки, одержимые, оживающие ледяные глыбы...полный хаос, сопровождавшийся неизменным голубым свечением...
Единственное, на что я искренне надеялся - этот ужас не распространится дальше, не придет сюда. Надеялся... ужас...сюда...неее... Голубая вспышка осветила стены спальни и Энодий, фермер с севера, владелец новопостроенной усадьбы "Иней" захрапел, только голубое свечение некоторое время ещё просачивалось из под его сомкнутых век.
Часть пятая. Осознание
Я. Это хорошо. Есть Я. Я - это значит, есть не Я. Я есть Я, а есть то, что не Я... А кто Я? Есть имена, у всего и всех есть имена. Что знает это? Кто знает это? Это знаю Я. Мое имя - Я. Нет, это имя для всего, что хочет быть отдельно от Всего. Всё, что хочет быть отдельным - называет свое Я именами. А Я знаю имя своего Я? Ульрих. Нет, не Я. Локкар. Не Я. Больше нет, Пустота.