Чарльз вздохнул и отпил из своей чашки.
— Ну вот, чай почти остыл… Я не мог пройти через ворота в мир живых, не мог оказать Абигайль ощутимую помощь. Вот тогда у меня и появилась мысль заключить с жителями города нечто вроде договора. Повторяю: убрать проход между мирами было не в моих силах. И тогда я заставил людей поверить, будто виновата не Абигайль, а они.
— Чем виноваты? — удивилась Ребекка.
— Тем, что основали город в таком месте, где живым лучше не селиться. Если бы они узнали правду, — то убили бы Абигайль, а мои мертвецы быстро уничтожили бы и все остальное население города. Я должен был ее защитить.
— И вы солгали жителям Клейсвилла, — усмехнулась Ребекка.
— Я заключил с ними договор, — поправил ее Чарльз. — И предложил неплохие условия. Кто откажется жить, не зная болезней, и растить детей, не тревожась за их будущее? Я сказал, что назначил Абигайль… связующим звеном между мирами и поручил ей возвращать сбежавших мертвецов туда, где им и надлежит быть. Я сказал, что она — лицо неприкосновенное: если кто-нибудь осмелится ее убить, это повлечет за собой гибель всего города… Кстати, так бы оно и было.
Чарльз умолк, жуя сандвич.
— И что стало с Абигайль? — спросила Ребекка.
— Она нашла себе мужчину, и он стал ей надежным защитником.
— Первого Гробовщика? — догадалась Ребекка.
Чарльз кивнул.
— Мы втроем создали договор между миром мертвых и Клейсвиллом. Впоследствии он лишь дорабатывался. А затем… их сменили новая Хранительница и новый Гробовщик. И так продолжается до сих пор.
— И всему причиной — ваша ошибка? — тихо спросила Ребекка.
— Всему причиной то, что я влюбился, — сознался он.
57
Ребекка спиной почувствовала, когда в зал вошел Байрон. Умоляющее выражение на лице Чарльза сменилось ехидной усмешкой.
— Ты не находишь, что в такой любви есть своя притягательность? — спросил он Ребекку.
— Не знаю. Может быть. Байрону я об этом тоже расскажу.
— Рассказывай, — улыбнулся Чарльз. — Тебе, дорогая, пока не с чем сравнивать. А когда ты старше, чем прах под ногами, поневоле привыкаешь получать удовольствия там, где тебе их предлагают.
— Хватит предложений! — заявил Байрон.
Он слышал лишь обрывок разговора и ничего не понял. Судя по голосу, Байрон очень устал и был чем-то раздражен. Вытащив стул, он уселся, широко расставив ноги.
Чарльз с довольным видом посмотрел на своих новых Хранительницу и Гробовщика. Он щелкнул пальцами. В зале появился Уорд с пыльной бутылкой шотландского виски и бокалами.
— Выпьешь? — спросил он Байрона.
Байрон кивнул, и Уорд налил ему щедрую порцию.
— А ты, Бекс? — спросил Байрон.
— Нет, спасибо, — ответила она.
Ее забавляли взгляды, которые Байрон и Чарльз бросали друг на друга.
— Я еще приду, чтобы прочитать договор, — пообещал Байрон.
— Конечно. Я это слышал, слышал, слышал, — с нескрываемой скукой сказал Чарльз.
— Меня не касается, что вы слышали. Я говорю о себе. — Байрон залпом выпил виски.
— Конечно. И они тоже говорили о себе, — усмехнулся Чарльз, поднимая свой бокал.
Выпив виски, он отодвинул опустевший бокал, перегнулся через столик и взял Ребекку за руку.
— Буду рад видеть тебя снова, дорогая. Ты здесь всегда желанная гостья.
— Я знаю.
— Вот и прекрасно.
Чарльз поцеловал ей руку и встал.
— И ты, Байрон, приходи, когда выберешь время. Чтение договора требует внимания и неспешности.
Байрон ответил легким кивком, но не встал.
— Сомневаюсь, что вы когда-нибудь станете мне симпатичны.
— Такова особенность наших ролей, Гробовщик, — улыбнулся Чарльз. — Моя роль — постоянно напоминать Ребекке о мире, в котором она могла бы править. А твоя, — он слегка поморщился, — напоминать ей о жизни в мире живых. — Он взглянул на Ребекку. — И мы оба постараемся уберечь ее от мертвецов, если она забудет, что они представляют опасность.
Уорд прошел к двери и распахнул ее. На пороге Чарльз еще раз улыбнулся им обоим и сказал:
— В отличие от Алисии, у меня нет расходной книги. Виски — мой подарок. И никаких обязательств взамен.
Дверь закрылась.
Несколько минут они сидели молча. Потом Байрон встал, поднял Ребекку и медленно, с наслаждением поцеловал.