— Бекс, я это давным-давно слышал. Ничего нового. Никаких обязательств. Бессмыслица какая-то. И всегда так было.
— Есть смысл… теперь это неважно.
— Бекс, я связан с тобой до конца своей жизни. Я давно люблю тебя. И ты тоже давно меня любишь.
Говоря это, Байрон не отводил взгляд. Прежде такие слова сразу же натыкались на возражения Ребекки. Сегодня она не возражала.
— Можешь протестовать сколько угодно. Но моя работа — делать так, чтобы в твоей жизни было меньше опасностей. Если понадобится — подставлять себя под пулю, чтобы она не попала в тебя. Я подписал договор. Сегодня я уже стрелял в двоих.
Ребекка отодвинулась от него и села.
— Я не просила тебя об этом. Я вообще ни о чем тебя не просила.
— Бекс, слова словами, но ведь ты не можешь изменить свою судьбу. И сердцу не прикажешь. Мы оба это понимаем. Что бы мы ни делали, исполняя миссию, я был и останусь в твоей жизни. Ты можешь чувствовать что угодно. Все равно я — твой до самой смерти.
— Если бы Элла не умерла…
— Но она умерла.
Ребекка отодвинулась еще дальше, так, чтобы Байрон не мог до нее не дотянуться.
— Она умерла, зная, что я… что мы…
— Целовались. Мы просто целовались. И потом — тоже. Между нами стоит вовсе не Элла, а твое чувство вины. Ты чувствуешь себя виноватой и боишься. Я понимаю твое состояние. Ты сжилась с ним, но его надо отпустить. Я никогда тебя не оставлю, Бекс, сколько бы ты ни пыталась выпихнуть меня из своей жизни. Я много лет терпеливо ждал тебя. Я не знаю, как сложатся наши отношения, но мое отношение к тебе не изменится. Скажи мне, что мы — просто друзья, или друзья с некоторыми… преимуществами. Я постараюсь это принять.
— Ты?..
— Да, — сказал Байрон, перекатываясь на другой конец кровати. — Я всегда мечтал быть с тобой. Моя мечта осуществилась, но нас обоих поставили в определенные условия. Я не собираюсь делать вид, будто ты не нужна мне ни в жизни, ни в постели. Я люб…
— Байрон, а может, ты хочешь вовсе не меня? Тебе такая мысль не забредала в голову? Ты хочешь Хранительницу. Если бы Элла не покончила с собой, ты бы…
— Бекс, хватит прикрываться Эллой! — Он потянулся и усадил Ребекку к себе на колени. — Я приезжал домой и искал тебя. Я по нескольку раз читал отцовские письма, ища в них хоть какое-то упоминание о тебе. Не об Элле, не о Хранительнице. О тебе, Ребекка.
— Ты бы делал это, если бы я не была Хранительницей, а ты — Гробовщиком?
— Вопрос не имеет смысла. Нас поставили перед фактом. Это не переиграешь. Пока ты живешь, ты будешь Хранительницей. Я не верю, что ты захочешь рискнуть благополучием города, проверяя все эти «если».
Он взял Ребекку за руку.
— Хочешь пренебрегать мною — пренебрегай. Во всем, кроме… работы. Я сумею к этому привыкнуть, но ты совершаешь большую ошибку.
Ребекка не отвечала. Байрон отпустил ее руку.
— Не будем доискиваться определенности, когда мы оба жутко хотим спать. — Он взглянул на красные цифры часов. — А то у нас получается один бесконечный день, почти без отдыха. Давай поспим.
Ребекка осторожно сползла с его колен.
— Ты — хороший человек, Байрон. И заслуживаешь лучшего.
Похоже, ей было не отстать от знакомой игры даже сейчас, когда она еле ворочала языком.
— Значит, ты решила защитить меня от себя самой? Оставаться вне моей жизни и вне моей постели? Думаешь, этим ты меня убережешь?
— Да. Наверное, так будет лучше.
Ребекка переместилась на другую половину кровати, но не легла.
Байрон вытянулся, заложив левую руку за голову.
— При всей любви к тебе не жди от меня обета безбрачия, — сказал он.
— Так скажи мне, что для тебя это ничего не значит и ничего не осложнит. Скажи, что это не будет началом отношений.
Ребекка слезла с кровати и встала перед ним, ожидая его ответа. Когда Байрон не ответил, она слегка приподняла подол своей сорочки.
— Или скажи мне «нет».
Байрон молча смотрел и наслаждался зрелищем ее бедер и плоского живота. Ребекка медленно, словно дразня его, приподнимала край сорочки, обнажая свое тело. Все это время она стойко выдерживала взгляд Байрона.
— Ты не хочешь того же, чего хочу я, — сказала она.
— А вот в этом я не уверен, — возразил он, встал на колени и потянулся к ее животу.
Ребекка замерла.
— Я не просил тебя останавливаться, — прошептал он.
Ребекка сдернула сорочку и бросила на пол.
Байрон потянулся и поцеловал ей сначала одну грудь, а затем вторую.
— Какая красота.
Она затаила дыхание, водя рукой по его затылку. Байрон дотронулся большими пальцами до ее затвердевших сосков, затем повел руки дальше, вдоль боков, к спине. Он не стал ее обнимать — просто касался пальцами ее обнаженной спины. Все мысли в его голове пропали. Зачем они сейчас, когда он обнимает Ребекку? Снова, через три долгих года.